Лекции по русской истории. Северо-Восточная Русь и Московское государство

В 70-х гг. XIV в. видим крупные успехи московской политики в договорах Дмитрия Донского с Рязанью и Тверью, которые признали старейшинство над собой великого князя, а великое княжение его вотчиной. Нижний еще раньше, после тщетной попытки соперничества, признал свое подчиненное положение. Борьба за объединение далеко еще не закончена, но ее программа развернута во всю ширь в прямой связи с назревшими задачами внешней великорусской политики – борьбы с Литвой и татарами за национально-государственную независимость. Тяжкие испытания, какие пришлось пережить Северо-Восточной Руси в дни Василия Дмитриевича, были результатом первых шагов в борьбе с татарами. После Куликовской битвы, для которой Дмитрию далеко не удалось сосредоточить все великорусские силы, Москва пережила погром Тохтамыша, затем силу Едигея. Но эти неудачи лишь на время пошатнули преобладание Москвы. Василий Дмитриевич овладевает прямой властью над Нижним и всей юго-восточной «украйной». Рязанские и тверские отношения Москвы за исход XIV и первую половину ХV в. сильно осложнены усилением Великого княжества Литовского при Витовте. При Василии, его зяте, Москва и сама-то заметно подчиняется литовскому влиянию, не в силах помешать окончательному подчинению Смоленска Литве, уступает по временам литовскому влиянию в делах Пскова и Новгорода. С другой стороны, во времена Василия Дмитриевича внутри слагавшегося Московского государства уже чувствуется та напряженность всех отношений, которая выясняла неприспособленность внутреннего строя Северо-Восточной Руси, всей организации ее сил, тем неумолимым потребностям, какие вытекали из ее международного положения. Ослаблению внешней силы Москвы в конце княжения Василия Дмитриевича соответствовала шаткость внутренних устоев, приведшая при Василии Темном к тяжкому кризису. Этот кризис внутренних отношений повторился еще раз, в ослабленном виде, при Иване III и тогда только получил окончательное и принципиальное разрешение.

Смута в среде Даниловичей московских, кроваво-суетливая, общим своим характером и самыми эксцессами жестокости и предательства, которых так много в ее перипетиях, свидетельствовала о ничтожестве ее принципиальных основ, о разложении и полном распаде каких-либо обычно-правовых традиций. Твердых правовых оснований не было для разрешения возникших споров, исход борьбы должен был создать новые факты и новые принципы – на смену разлагавшемуся строю отношений. Так мало было предыдущим историческим развитием добыто твердых результатов для построения надежных основ власти московских государей. Оно лишь обострило внутренние противоречия, расшатало прежние навыки и традиции, довело антагонизмы до озлобления, аппетиты до грубого разгула. В годы разразившейся семейной смуты над московским обществом пролетела буря распада старого строя отношений и воззрений. Быстрая смена удач и падений, захваты и переделы владений, убийства, ослепления, кровавые казни и предательства, интриги не только князей и бояр, но и гостей-суконщиков и старцев-монахов, предававших своих князей одного другому, татарские симпатии и союзы Василия вызывали в обществе жгучее недоумение. Характерны договоры между разными князьями, каких так много было – и заключено и тотчас нарушено – в эту пору. В них все меньше черт закрепления старых прав и притязаний, основанных на старине и пошлине, а больше произвола в продаже своей помощи за большие захваты владений, стремления перекроить в свою пользу политическую карту Великороссии.

Глава II

Иван III. Усиление власти Великого князя Московского

Настоящим «создателем» Московского государства считают Ивана III Васильевича. Он подвел итоги политической работе предков, закончил недостроенное здание, развернул его международный фасад, начал по-новому, как полновластный хозяин, его планомерную систематическую внутреннюю отделку.

Предыдущее изложение имело целью подготовить учет того наследия, какое досталось Ивану Васильевичу. А наследство это в конечном итоге весьма сложно. Иван Васильевич с начала 50-х гг. XV в. – великий князь, участник власти и политики отцовской, в период ликвидации той смуты, которая так бурно тряхнула Москвой, расшатала с поруганием столько старых традиций и отношений. Время ликвидации пережитых потрясений приносит много нового, непривычного. Последние моменты смуты накопили особенно много раздражения с обеих сторон. Если вообще в ее перипетиях много черт разрыва со старыми традициями и своеобразного политического цинизма, то в проявлениях нарастающей власти московских государей 50-е гг. XV в. – эпоха, которой подготовлен облик «грозного царя», осуществленный двумя Иванами «грозными», третьим и четвертым, и тем Василием [III], про которого барон Герберштейн говорил, что он властью «превосходит» едва ли не «всех монархов всего мира»[229].