Ленин и Троцкий. Путь к власти

«Меньшинства наехало в Россию видимо-невидимо, – писала она. – ЦК-у удалось восстановить против нас многое. Нет сил для борьбы и закрепления позиции. Отовсюду требуют людей. Необходимо немедленно поехать по комитетам. Ехать некому. Я забросила бюро и ушла в местную работу, здесь дела из рук вон плохи… Нужны люди. Повсюду просят. Работать не с кем»^[254].

Жалобы продолжались:

«Мы рискуем потерять один город за другим благодаря отсутствию людей, – писала Землячка позже. – Получаю ежедневно кучу писем из разных мест, умоляют прислать людей-большевиков. Сейчас получила нелепое письмо из Екатеринослава, они пишут, что, если не вышлем сейчас людей и денег, мы потеряем Екатеринослав. А людей нет: один за другим уходят на отдых, а новых не прибывает. Меньшевики между тем повсюду укрепили свои позиции. Их ничего не стоит согнать с их мест, были бы только люди. Бюро из себя представляет фикцию, поскольку все мы заняты местными делами»^[255]

.

Георгий Гапон и градоначальник Санкт-Петербурга Иван Фуллон на открытии Коломенской секции «Собрания русских фабрично-заводских рабочих». Ноябрь 1904 г.

Эти строки были написаны 7 января 1905 года, за два дня до Кровавого воскресенья. Постоянные жалобы на «нехватку людей» разоблачали укоренившееся в членах комитетов отсутствие веры в рабочих. Вместо того чтобы привносить новую кровь в комитеты, кооптируя лучших из числа рабочих и молодёжи, комитетчики шли простым путём, требуя направить к ним людей на полную занятость из-за рубежа. Каждая строка этих писем демонстрирует полную неспособность связать работу ведущего кружка с живыми силами рабочего движения. Литвинов в письме к Ленину так комментировал эту ситуацию:

«Беда в том, что она [Землячка] (очевидно, также Рядовой и Лядов) совершенно не сознают, в каком мы находимся критическом и плачевном положении. Периферия если не везде против нас, то почти нигде не за нас. Широкие массы партийных работников до сих пор продолжают считать нас кучкой дезорганизаторов, никакой силы за собой не имеющей, что после примирения отношение комитетов стало другое, что все наши усилия – лишь предсмертные судороги большинства. Никакими конференциями (тем более тайными), никакой агитацией не изменить этого широко распространённого взгляда. Повторяю: наше положение донельзя шатко и непрочно. Выйти из него мы можем лишь: 1) немедленным созывом съезда (не позже февраля), 2) немедленным выпуском газеты. Без скорейшего осуществления этих двух условий мы идём к верной гибели и идём гигантскими шагами. <…> Питер, вероятно, придётся потерять. Понаехало туда меньшевиков тьма. <…> Надо бы и нам мобилизовать силы для Питера, да неоткуда взять»^[256].

Большевики находились в смятении, но и положение меньшевиков было немногим лучше. Ни одну из фракций не поддерживали рабочие.