Ленин и Троцкий. Путь к власти

Далее автор предлагает большевикам выдвинуть Совету ультиматум: или вы принимаете программу РСДРП, или мы вас расформируем! Вожди большевиков оправдывали своё враждебное отношение к Совету тем, что он, по их мнению, способствовал «принижению сознательности пред стихийностью»^[334]. Они даже пронесли эту резолюцию на заседание самого Совета. Когда резолюцию отклонили, делегаты от большевиков, Богданов и Кнунянц, покинули заседание. Другие делегаты просто пожали плечами, перейдя к следующему пункту в повестке дня.

Ошибки комитетчиков были на руку меньшевикам, которые, проявляя более гибкое отношение при создании новых Советов, одержали убедительную победу над своими партийными оппонентами. Меньшевики рассматривали Советы не как «временное революционное правительство» (выражение Ленина), а как органы «революционного самоуправления». Это была аналогия с Великой французской революций 1789 года и с Парижской коммуной. Повторялись, однако, не сильные стороны этих исторических событий, а в первую очередь ошибки парижских коммунаров. Меньшевики также активно выступали за создание «рабочего съезда». Эта нереволюционная концепция рассматривала Совет не как орган борьбы, при помощи которого рабочие могли взять власть, а как отправную точку для создания массовой рабочей партии, этакого аналога Лейбористской партии Великобритании. (Идея «рабочего съезда», которая особенно эксплуатировалась затем Аксельродом и другими, в общих чертах совпадала с идеями, которых позже придерживались основатели указанной британской партии.) Таким образом, несмотря на успехи меньшевиков в работе Советов, их подход носил реформаторский, а не революционный характер.

Ленин внимательно следил за действиями своих товарищей, выражая смесь разочарования и тревоги. Безошибочный инстинкт и понимание рабочего движения дали ему возможность быстро понять значение Советов. Его коллеги, однако, не видели того пути, по которому двигались массы. Для решительных действий требовалось решительное вмешательство Ленина. Тем временем большевики уступали в Советах позиции меньшевикам и теряли драгоценное время. Ленин, вероятно, впал в отчаяние, когда узнал о поведении своих единомышленников в Санкт-Петербурге. Находясь в Стокгольме по пути следования из эмиграции в Россию, Ленин попытался осторожно, но решительно исправить ошибки петербургских большевиков. В № 5 «Новой жизни» в статье за авторством видного члена ЦК Б. М. Кнунянца предлагалась дилемма: Совет или партия? Отвечая на этот вопрос, Ленин писал: «Мне сдаётся, что нельзя так ставить вопроса, что решение безусловно должно быть: и

Совет рабочих депутатов, и партия»^[335]

. Примечательно, что редакция сочла необходимым не публиковать эту статью Ленина, и она увидела свет только в 1940 году.

«Вопрос – и крайне важный – вопрос состоит только в том, как разделить и как соединить задачи Совета и задачи Российской социал-демократической рабочей партии»^[336]. Затем следовало выражение, которое, должно быть, вызвало ужас среди комитетчиков: «Мне сдаётся, что нецелесообразно было бы со стороны Совета примыкать всецело к одной какой-либо партии»^[337]

. Ленин продолжает объяснять тот элементарный факт, что профсоюзы и Советы должны стремиться охватить все части рабочего класса, независимо от национальности, расы, вероисповедания и политической принадлежности. В Советах не должно быть только квазифашистских черносотенцев. А марксисты должны бороться в этих организациях за то, чтобы большинство приняло их идеи, программу и тактику. «Мы не замыкаемся от революционного народа, отдавая на суд его каждый наш шаг, каждое наше решение, – пишет Ленин, – мы опираемся всецело и исключительно на свободный почин, исходящий от самих трудящихся масс»^[338]. Так писал Ленин. Заметьте, как это поразительно далеко от ряда характеристик, представляющих Ленина не то сектантом, не то бланкистом-заговорщиком, который управляет массами, как марионетками, откуда-то из-за кулис.

Октябрьская всеобщая политическая стачка дала мощный толчок к восстаниям угнетённых национальностей. Финляндия, Прибалтика и большие территории Кавказа превратились в запретные зоны, особенно после объявления реформ Манифестом 17 октября 1905 года. «Либеральный» председатель Совета министров С. Ю. Витте с беспокойством писал царю о ситуации в Финляндии: