Ленивый любовник

Компаньоны хотели после обеда обсудить создавшееся положение, но я сказал, что устал, и приехал сюда, в свою квартиру. Подсознание еще раз само вынесло решение: неожиданно и ясно я понял, что готов совершить самоубийство. Это не было моим решением, но я лишь подчинился чему-то неизбежному. Я еще не решил, оставлю ли я свидетельство своей катастрофы и событий, которые к ней привели. Пишу уже несколько часов. Сейчас я прочту все и приму решение. Если пошлю письмо, то адресую его вам. Ведь именно вы уничтожили меня. В конце я вернусь к тому, о чем писал вначале. Больше всего меня интересуют мотивы. Что, собственно, руководит моим решением послать вам эти несколько листов бумаги или уничтожить их? Однако, если бы я стал писать на эту тему, то никогда бы не кончил письма. Если я пошлю это письмо, не буду учить вас, как с ним поступить. Так и я: делаю в этот момент то, что считаю нужным».

Конец! Я выронил листки, старательно сложил их и всунул в конверт. Потом пошел наверх, в теплицу.

Вульф в новом желтом рабочем фартуке был в кладовке. Он внимательно осматривал корни нескольких образцов Дондрибиум, которые вынул из горшка.

– Ты должен это прочесть, – сказал я, протягивая ему конверт.

– Когда спущусь вниз.

– В одиннадцать здесь будет Крамер. Он будет недоволен, если ты начнешь читать в его присутствии. А если ты будешь разговаривать с ним, не ознакомившись с письмом, то я отказываюсь принимать участие в беседе.

– Что там?

– Полное признание. Анонимка с доносом. Три убийства.

– Хорошо. Только вымою руки.

Вульф пошел к умывальнику и открыл кран.

XX

– Это не только передает смысл разговора, но передает его дословно, – сказал Вульф Крамеру.

Он держал в руке перепечатанную на машинке принесенную инспектором запись того, что Корриган сказал нам по телефону, а Вульф повторил Ауэрбаху.

Инспектор посмотрел на меня.

– Вы слышали разговор по второму аппарату, Гудвин?

Я встал, взял запись, прочел ее и, возвращая шефу, кивнул головой.

– Точно. Именно так он и говорил.

– Мне бы хотелось получить подтверждение, подписанное вами обоими.

– Разумеется, – согласился Вульф.

Крамер, удобно расположившись, сидел в кресле, обитом красной кожей, – как человек, рассчитывающий на долгий разговор.

– Я также хотел бы, – продолжал он мирным голосом, – получить подробное описание поездки Гудвина в Калифорнию. Но сначала пусть мистер Гудвин расскажет мне о путешествии.

– Нет, – решительно бросил Вульф.

– Почему?

– Из принципа. Вы привыкли требовать, а это дурная привычка. Я не люблю приказов.

– Его калифорнийские прогулки привели к насильственной смерти на моей территории.

– Это следует доказать.

– Сумасшествие, – возмутился Крамер. – Я прошу об этом не только от своего имени, но и от имени жителей штата Нью-Йорк.

– Хорошо. Поскольку вы продолжаете считать всего лишь шуткой мое необычайное открытие – Надпись, сделанную на полях заявления Дайкеса почерком Корригана, я принял это за совет отплатить действительно шуткой. Мне нужен был довод…

– Значит, вы утверждаете, что эту надпись сделал Корриган?

– Я никогда этого не утверждал. Я лишь не признаю, что ее сфабриковал один из нас. Гудвин или я. Мне нужно было доказательство, что кто-то из той фирмы связан с произведением Берта Арчера и с серией убийств. Поэтому я принялся за работу. Арчи, расскажи ему все.

– Хорошо, шеф. Что-нибудь пропускать?

– Нет.

Если бы я разговаривал с Крамером с глазу на глаз, имея указание ничего не пропускать, то уж позаботился бы на этот счет. Но в такой ситуации я не мог себе этого позволить. Коротко я изложил весь ход событий от приезда в отель «Ривьера» до момента, когда на аэродроме Ла Гардиа я последний раз видел спину Корригана, бегом направлявшегося в такси. Когда я закончил, у инспектора нашлось несколько вопросов, на которые я ответил без колебаний.

Крамер жевал незажженную до сих пор сигару, теперь он вынул ее изо рта и обратился к моему шефу:

– Отсюда следует, что ваша шутка…

– Минутку, – прервал его Вульф, – Вы знаете часть, неплохо бы узнать и остальное. Вчера утром, меньше чем через три часа после возвращения Корригана, все пришли снова. Вся пятерка. Они требовали, чтобы я рассказал им содержание рукописи. Разумеется, я отказался. Я должен был отказаться, так как сам ничего не знал. Но зато они услышали, что я еще не совсем готов к наступлению, так как мне не хватает пары фактов. Я позволил им поверить, что скоро достигну конца.

– Ваша шутка привела к самоубийству!

– Неправда! Разве это было самоубийство?

– А вы считаете, черт побери, что нет?

– Не знаю. Вы ведете расследование, а не я. Какие у вас соображения?

– Ничто не свидетельствует против самоубийства. Пистолет его. Выстрел сделан с очень близкого расстояния. На рукоятке нет других отпечатков пальцев. На трубке отпечатки только его пальцев. Врач подтвердил, что смерть наступила меньше чем за час до осмотра, Ничто до сих пор не указывает на то, что кто-то был в квартире. На голове слева – след от сильного удара, однако бедняга мог, падая, удариться о край стола. Кроме того…

Вульф поднял руку.