Летят наши годы

Ладно, сейчас он ему выскажет!.. Разгневанный лейтенант готов был в эту минуту на любую глупость.

- Нуте-ка, снимайте пижамку, - встретил его главврач. - Проверим, как мы вас тут подремонтировали.

Валентин проглотил заранее припасенные слова, молча разделся. Поблескивая стеклышками "чеховского"

пенсне, седоусый полковник долго рассматривал и мял хорошо сросшиеся, им же самим наложенные швы ниже левого соска и на спине, довольно хмыкал; хитрый старик прекрасно заметил и плотно сжатые губы этого крепкого петушка, и побелевший кончик носа - пусть поутихнет...

- Отлично, отлично, - восторгался он. - Могу вас обрадовать: денька через три выпишем. Можете одеваться.

- Вы меня для этого звали? - не вытерпел Валентин. Хмуря свои несуществующие брови, он стоял обнаженный по пояс, и даже расплывшиеся рябоватые шрамы не портили его ладно скроенного тела.

Лейтенант нравился полковнику, но мальчишка разговаривал явно вызывающим тоном.

- Что? - грозно спросил главврач. - Я сказал вам - оденьтесь.

Вымыв под умывальником руки, он вернулся к своему столу, мельком взглянул на одетого, все еще взъерошенного лейтенанта, незаметно усмехнулся.

- Садитесь. Вот так. Теперь я могу ответить на ваш вопрос. Вызывал я вас и для того, чтобы осмотреть, - надеюсь, вы не забыли, где находитесь? И для того, чтобы поговорить. - Полковник поймал взгляд лейтенанта, без обиняков спросил: - Светлана сказала мне, что вы сделали ей предложение. Так?

- Так.

- Надеюсь, вы понимаете, какой это ответственный шаг? И что для нее он имеет, пожалуй, большее значение, чем для вас?

- Понимаю.

- Прекрасно. Теперь вы можете задать мне вопрос:

для чего и по какому праву я вас спрашиваю об этом?

Отвечу. Весь коллектив вверенного мне госпиталя, и я в том числе, считаем Светлану своей питомицей. Воспитанницей, если угодно. И принимаем в ней посильное участие. Нет ничего удивительного, что мы хотим знать, достойный ли человек предлагает ей руку и сердце. Может быть, это звучит несколько старомодно, но точно. Светлана - чудесная девочка.

- Товарищ полковник!..

- Подождите, - остановил главврач. То, что вы близко принимаете это к сердцу, - я убедился. Так что можно говорить спокойнее. Еще только одно. Вводить ее сейчас в незнакомую семью, одну, без вас - нецелесообразно. Она привыкла к нам, мы к ней, - будет умнее, если до поры до времени она останется здесь. - Полковник, будто извиняясь, развел руками. - Вот и все, молодой человек. Верю. И, как в старину говорили, - дай вам бог счастья!

Через два дня Валентина выписали, для "долечивания", как было указано в свидетельстве, ему дали недельный отпуск. Если учесть время и обстановку, это был царский подарок, скрепленный царственной подписью главврача.

Одновременно на три дня, по семейным обстоятельствам, был предоставлен отпуск и лаборантке госпиталя.

Валентин уезжал метельным февральским утром.

- Нет, нет, аттестат посылай родителям, - говорила Светлана и отворачивалась от бьющего в лицо снежного ветра.

- Изволь слушаться. Я глава семьи, - пытался шутить Валентин.

В длинной шинели, с новенькими погонами, он уже сейчас, еще не уехавший, казался таким далеким, что Светлана с трудом сдерживала себя. "Только бы не заплакать", - думала она, чаще чем нужно отворачивалась от ветра.

- А если у нас будет маленький? - понизив голос, хотя на пустом заснеженном перроне никого, кроме них, не было, спросил Валентин.

- Тогда и говорить будем. - Глаза Светланы заголубели, она зарделась, зажала Валентину рот мокрой колючей варежкой...

Вернувшись в часть, лейтенант Кочин доложил начальнику о своей женитьбе, выставил старым друзьям три бутылки трофейного рома. Товарищи тепло поздравили лейтенанта и, видимо, никакого криминала в его поступке, не усмотрели. Правда, Валентина вскоре вызвали на парткомиссию поспрашивали, покачали, переглянувшись, головами, но отпустили с миром. Беседовавший с ним в заключение седой как лунь полковник, прощаясь, задержал руку Валентина.

- Знал я когда-то вашего тестя, лейтенант, - задумчиво сказал он...

В общем, изменение графы "семейное положение" в послужном списке пока никак не сказывалось. Более того, в конце года Кочин командовал уже батальоном, к двум звездочкам на его погонах добавилась третья.

В конце октября 1944 года Светлана сообщила, что у них родилась дочь Наташа. Батальон в это время стоял на отдыхе в небольшой деревеньке под Белградом. Воспользовавшись этим, комбат устроил маленкую пирушку, а потом, счастливый и захмелевший, долго рассказывал хозяину дома о своей дочери. Старый югослав, понявший единственное слово "дочка", улыбался всеми своими морщинами, ласково подливал русскому офицеру светлое кисловатое винцо...