Летопись жизни и служения святителя Филарета (Дроздова). Том V. 1845–1850 гг.

27 августа. «Служил в Дубровицах владыка; освящал там храм и говорил слово и того же 27 ч[исла] возвратился домой в ½ восьмого часа пополудни и приказал петь всенощную у себя в моленной комнате. Всенощная начата в 8 часов и кончена в 9 ч. 45 мин.» (О. Вениамин. С. 276). Произнесение Слова по обновлении храма Знамения Пресвятыя Богородицы в селе Дубровицах[139]

: «Богу посвящается храм: не потому, чтобы в сем жилище имел нужду Бог, Который живет во свете неприступном, но потому, что для человека нужно средство приближения и доступа к Неприступному Богу. Бог снисходит к сей потребности человека; прикасается к ограниченности его Своею безпредельностию; повелевает или позволяет создать малыми мерами ограниченный дом Имени Своему, познаваемому, прославляемому, призываемому, покланяемому, Богомощному, Богодейственному, а не существу невместимому; и дает Своему храму благословение и обетование: будут очи Мои ту, и сердце Мое во вся дни, – очи,

чтобы здесь особенно человек сознавал, что Бог видит его, – сердце, чтобы здесь особенно человек испытывал и чувствовал, что Бог его милует» (Сочинения. Т. 5. С. 96–97).

• Письмо наместнику Лавры архимандриту Антонию (Медведеву): «Княжна Анастасия Михайловна[140]

, возвращаясь из Лавры, приехала ко мне в церковь ко всенощной и, по окончании оной, вошла ко мне, неся в руках нелегкий ковчег с ризою Господнею. <…> Вы даете мне трудное поручение к ней. Для меня всегда трудно просить чего-нибудь у кого-нибудь, а особенно просить такого сокровища, о каком пишете, хотя и справедливо то, что оно требует достойной и священной сокровищницы. Но и отказаться от Вашего поручения сомневаюсь. Призовите мне благую мысль и помощь Божию при предстательстве Преподобного Сергия» (Письма преподобному Антонию. Ч. 2. С. 113–114. № 714).

28 августа. «Владыка пел панихиду по в[еликом] кн[язе] Михаиле Павловиче[141]

(годичное поминовение) и литургисал в Чудове монастыре» (О. Вениамин. С. 276).

• Донесение Св. Синоду о церковных песнопениях: «Во исполнение указа Святейшего Синода, от 13 сентября 1848 года, № 9710, для испытания новоперелагаемого церковного пения составлен был в Москве комитет. Сличив новопереложенный ирмолог и стихиры с таковыми же древними, в церкви употребляемыми, комитет сделал замечания и заключения, изложение которых в его донесении есть от слова до слова следующее: “при видимом большею частию сходстве нот в новом переложении с нотами в изданиях духовной типографии замечается слухом, даже не знакомым с наукою пения, ощутительное отступление от гармонии и мелодии; слышится какое-то новое или малознакомое пение.

Вникая в причины таковаго отступления, можно усмотреть, что оно происходит от опущения из вида главного правила, по которому прелагатель, как только приводящий в гармоническую форму известные данные, а не сочинитель нового обязуется в одном из четырех голосов, им избранном, в строгой точности удерживать древний церковный напев, как издавна знакомый и приятный православному слушателю. Но в новом переложении усмотрено, что характер сего главного напева, который здесь большею частию полагается в дисканте, в точности не удерживается. Мне, по другим должностным занятиям, не можно было участвовать во всех занятиях комитета. Но некоторые стихи выслушаны мною, исполняемые вышеозначенными клириками, в присутствии комитета. Теория искусства мне неизвестна. Но около шестидесяти лет назад наученный петь по октоиху, а потом и по обиходу древним иереем, сведущим в церковном сладкопении, которого пример наставлял не только выбирать ноты, но и чувствовать дух церковного пения, и с тех пор постоянно знакомый с сим пением, думаю позволить себе некоторое суждение о сем предмете. Относительно стихов, мною слышанных, я соглашался с одобрением комитета; но также имел убеждение соглашаться и с его замечаниями. Относительно тех частей рассматриваемого нотного преложения, которые еще не напечатаны, просить руководствующего сими преложениями, чтобы они были пересмотрены и были составлены, во-первых, по возможности точно сходно с древним напевом, который, как замечено в указе св. Синода, характером спокойной важности и умиления приятен благоговейному слуху, привычен православному народу, и единоверцам и раскольникам не дает повода к пререканию; во-вторых, по возможности просто, потому что исполнять оное (преложение) должны будут частию хоры не довольно совершенные, а большею частию клирики; и потому преложение, сделанное с тонким искусством и превосходное в исполнении совершенным придворным хором, тем более будет обезображиваемо певцами несовершенными и по голосам и по научению пению”» (Мнения. Т. III. С. 280–284).