Лягушачий король

Он открыл поисковик, вбил: «Константин Волчок, визажист». Открылось фото в Инстаграме. Это был парень, готовивший Демьяна к съемкам.

Похоже, поездки в Гималаи для медитаций все-таки работали: Волчок никак не выглядел на свои сорок три. Илюшин почитал его Инстаграм и внес поправки в это утверждение. «Медитации – и хороший пластический хирург». Неудивительно, что он не узнал его по плохим фотографиям двадцатилетней давности. Парень изменил форму носа, убрал комки Биша, добавил филер в подбородок и регулярно увеличивал губы. Обо всем этом он сам рассказывал на своей странице.

Илюшин нашел старое интервью Костика, из которого узнал, что с шестнадцати лет тот мечтал быть парикмахером-стилистом. Из маленького городка в Белоруссии он переехал в Минск, затем перебрался в Москву. «Я попал в компанию начинающих актеров, – говорил Волчок журналисту, – и как-то само собой получилось, что решил попробовать себя в профессии гримера».

– Не само собой получилось, а тебя подвигла на это Нина Ельчукова, – сказал Макар. – Готов поспорить!

Вторая встреча с Олейниковым состоялась в театре. Макара проводили в большой темный зал. Освещенная сцена лежала перед ним, яркая, как полумесяц. Он спустился вниз – туда, где над первым рядом кресел высился плечистый силуэт.

– А, привет! – Егор снял очки и громко сказал: – Стефания, Лина, перерыв пятнадцать минут.

Две девушки, молчаливо кружившиеся по сцене без всякой музыки, убежали.

Макар выложил перед Егором два распечатанных снимка. На одной была Света Капишникова. На второй – штукатур Шеломов.

– Тебе известны эти люди?

Егор долго рассматривал фотографии.

– По-моему, нет, – признался он в конце концов. – А должны?

Илюшин устало потер лоб. Он отыскал близких Светланы, и смутно беспокоившее его описание из книги получило объяснение.

«Ей нравилось играть».

Он предположил, что это след. Склонность к театральности могла привести Капишникову в студию Егора. Если Олейников преподавал у Капишниковой…

Правда, в версию Макара не помещался Шеломов. Илюшин не успел встретиться с его родственниками. Но он был уверен, что пятидесятилетний штукатур ни в какие студии не записывался.

Однако Егор не узнал девушку. Версия оказалась несостоятельной.

– У тебя хорошая память на лица? – спросил Макар. – Своих студентов шестилетней, например, давности ты бы запомнил?

– Однозначно! Эти двое у меня не учились, если ты об этом.

Илюшин забрал у него фотографии.

– Егор, почему ты о своем брате не рассказал?

Олейников набычился и покраснел.

– Начнем с того, что он мне не брат!

– У вас разные отцы?

– У нас и матери разные!

Режиссер, похоже, жалел, что вообще заговорил об этом. Илюшин молча ждал.

Егор тяжело вздохнул.

– Черт с тобой, – сказал он после долгого молчания. – Это усыновленный ребенок.

– Лиана взяла мальчика из детдома?

– Если бы! У нее была близкая подруга, я тебе даже говорил о ней…

– Та, которая забыла о твоем существовании после смерти мамы?

– А ты ничего не пропускаешь мимо ушей, да? Она самая. Они познакомились студентками. Мама училась в театральном, подруга заканчивала истфак МГУ… Никакого отношения к актерскому миру эта женщина не имела – может быть, потому мама и доверяла ей больше, чем кому-либо другому из своих знакомых. – Олейников невесело усмехнулся. – Мама вела легкомысленный образ жизни, а подруга – наоборот. Крепкий брак, налаженная жизнь… И вдруг она беременеет от любовника. Я не вдавался в подробности, а потом было уже не у кого спрашивать, так что не знаю, отчего эта дамочка не сделала аборт: не захотела или пропустила сроки. Но она придумала великолепный выход из положения, уж извини за каламбур. Беременность у нее очень долго не была заметна. В мае она уехала от своей семьи, якобы на лечение. Мать присоединилась к ней месяц спустя. Все лето ее подруга носила беременность, в начале сентября родила. И отдала ребенка Лиане.

– В каком году это случилось? – спросил Макар.

– В восемьдесят шестом. Мне было десять. Вот радости-то! Мама уехала на отдых, оставила меня на лето с бабушкой, а вернулась в конце сентября с младенцем.

– Егор, в восемьдесят шестом провернуть такую подмену было невозможно. – Макар постарался, чтобы в голосе не звучал откровенный скептицизм. – Для этого потребовалось бы подкупить весь роддом.

– Ты, пожалуйста, не держи меня за идиота. Заплатить им пришлось одной-единственной тетке. Подруга не поехала ни в какой роддом, а рожала дома под присмотром этой тетки, то ли врачихи, то ли медсестры… Они с матерью вдвоем снимали коттедж где-то на побережье. Неофициально, само собой. В местный роддом мать заявилась только через несколько дней с готовым ребеночком. Понятно, что они здорово рисковали: домашние роды и все такое! Но подруга боялась потерять мужа.

Илюшин поразмыслил.

– Любой врач, осматривавший твою мать, понял бы, что перед ним не свежеродившая женщина.