Лягушачий король

– Вы меня заставили поволноваться, – доносился до него укоризненный голос Люси. Григорий, полуобняв за плечи, вел ее к дому. Илья невесть откуда взявшимся фонариком освещал им путь. «Идиллическая картина», – восхитился Бабкин.

– В самом деле, почему вы их не разняли?

Татьяна стояла в нескольких шагах, положив ладонь на корявый ствол яблони. Челка ее растрепалась от быстрой ходьбы, лицо казалось бледнее обычного.

– А вы? – вопросом на вопрос ответил он.

– Я-то не умею драться. В отличие от вас!

– Вы бы закричали, и все прекратилось само собой. Вон как Люся.

Татьяна покачала головой.

– У Люси особый дар, – с нежностью заметила она. – Люся – миротворец. Она – наша Эйрена.

– А вы, значит, Эрида?

От него не укрылся ее удивленный взгляд, и Бабкин самодовольно усмехнулся про себя. Маша в прошлом месяце вместе с подругой-художницей корпела над иллюстрациями к пересказам греческих мифов для детей. Они столько обсуждали этих чертовых богов и богинь, складки на их хитонах, атрибуты их божественной силы, что он в конце концов кое-кого запомнил.

– Ни в коем случае. Кстати, нам с вами пора. Сейчас Григорий умоется, и, чтобы сгладить неловкость, всех позовут есть пирог.

– Тут уже кое-кто, я слышал, отведал пирога. – Она дернулась, и Бабкин тотчас раскаялся в своей грубости. – Простите! Фирменный врачебный цинизм!

– Вот почему вы их не разнимали, – после недолгого молчания утвердительно сказала Татьяна. – Боялись повредить руки, да?

– Вроде того. Послушайте, зачем вы приезжаете сюда каждое воскресенье?

Она сжала пальцами переносицу, постояла так и грустно улыбнулась Сергею.

– Превратно понятое чувство долга, быть может?

– Да ну. Бросьте.

В доме зажегся свет, и пронзительный голос Ульяны перекрыл шелест осеннего сада: Харламова-старшая увидела боевые раны Григория.

– Хорошо, – решительно сказала Татьяна. – Тогда представьте, что ваша жена – у вас ведь есть жена, что бы вы там ни говорили… Так вот, представьте, что ваша жена… Вы, кстати, любите ее?

– Очень, – сказал Бабкин быстрее, чем успел подумать.

На этот раз ее взгляд задержался на нем дольше.

– Тогда вам будет проще включить воображение. Ваша жена зависима от своих близких. От отца, от матери… Не важно, почему! Так получилось. Но если она бывает у них без вас, то возвращается не просто без сил, нет! Она приезжает, будто выпитая вампирами, ложится на кровать, у нее скачет давление, начинается мигрень, а ведь она молодая здоровая женщина, черт возьми… Она очень старается подняться, чтобы не тревожить вас, но выходит еще хуже. А когда вы сопровождаете ее к этим… упырям… мы сейчас с вами про воображаемых родителей, разумеется, вашей воображаемой жены! То есть нет, жена настоящая… Это не важно!

– Это очень важно!

– …когда вы едете вместе с ней, все проходит… нормально. Даже почти хорошо! Потому что вы рядом, и ее не мучают. А если и мучают, то не так сильно. И вот вы, человек, любящий свою жену… вы ведь не захотите, чтобы она умерла от инфаркта в сорок лет, правда? Просто вернулась из такой поездки в один прекрасный день, легла на кровать и умерла! Конечно, нет! Поэтому вы будете ездить с ней. Будете рядом.

– А могу я стукнуть жену и сказать ей, что ее место на нашей семейной кровати, а не возле упырей? – поинтересовался Бабкин.

– Можете, – без улыбки ответила Татьяна. – Но тогда она будет ходить стукнутая. Вот такой у вас нехитрый выбор.

Глава 12

Татьянин день

Непростительно!

Терпеть не могу эту поездную исповедальность. Утирание соплей о незнакомца в общем купе. Попытка обрести значимость, рассказывая случайному попутчику историю своей жизни.

Что на меня нашло? Отчего я разоткровенничалась с малознакомым типом?

Будем говорить начистоту: причина у меня имелась. Когда я увидела, как мой муж дерется с женихом сестры… я испугалась. Испугалась, что Богун изобьет его, что он ему что-нибудь сломает, и вообще это была ужасная сцена, ничуть не менее дикая оттого, что в тот день, казалось, все движется к какой-то неприятной развязке.

Варвара ходила сникшая: ее жених с ней почти не разговаривал. В таких случаях женщины ее склада начинают подозревать постороннюю «сердечную привязанность», как мило и старомодно выражается наша Люся.

Но, кажется, Богун был мрачен по другой причине. Мне показалось даже… нет, это нелепость, конечно… И все-таки мне показалось, что он тяготится присутствием нашего молчаливого хирурга с лицом боксера. Каждый раз при появлении Сергея Богун как-то… уплощался.

Меня он тоже слегка щелкнул по носу. Эрида! Этот человек способен удивить. Не то чтобы я считала его тупым, но мое первое впечатление оказалось ошибочным.

Больше всего удивляет, что они с Кристиной вместе. Поначалу я полагала, что хирург должен быть счастлив, раз такая девушка снизошла до него. Прекрасная, живая, веселая… Слишком юная. Но прошло немного времени, и я вновь с недоумением смотрю на эту пару. Что могло привлечь в ней такого человека, как Сергей?

Впрочем, меня это не касается. Досужие размышления.

А вот Илья, его мать и все, что связано с ними…