Линкольн, Ленин, Франко: гражданские войны в зеркале истории

Закрепленные конституцией обязательные консультации премьер-министра с президентом были шаг за шагом сведены к нулю. Если глава государства выдвигал возражения, они теперь оставались без последствий. Почти все конфликты президента с другими республиканскими деятелями заканчивались в пользу его оппонентов. Пробелы и недомолвки в небрежно отредактированных конституционных нормах, регулировавших статус президента, способствовали этому. Старый деятель республиканского и антиклерикального движения Асанья все более превращался в рядового гражданина, если, конечно, не считать его титула, охраны и материальных привилегий[85]. Его должность стала выглядеть ненужной (то же самое относилось и к кортесам). В августе 1938 года четвертый за время войны правительственный кризис завершился переформированием правительства уже без согласования с президентом, и, конечно, снова помимо кортесов. Это стало еще одним попранием конституционализма.

Очень скоро стали безвластными и бессильными городские и сельские муниципалитеты. Их полномочия были «в рабочем порядке» узурпированы партиями и профсоюзами.

За время войны в Республике перестала существовать правительственная демократия. Правда, голосование министров по любому вопросу долго сохранялось. Но независимо от соотношения партийных сил и результатов голосования стало приниматься к исполнению мнение одного-единственного человека – главы правительства. Инициатором противоправного нововведения стал глава четвертого по счету правительства Народного фронта[86]

(сентябрь 1936 – май 1937 года) левый социалист Ларго Кабальеро, в прошлом рабочий-каменщик и штукатур, затем профсоюзный деятель. Он не получил школьного образования[87], не терпел запутанных конституционно-правовых процедур и не без оснований был прозван его поклонниками «испанским Лениным и Сталиным».

Впрочем, окончательно республиканское правительство стало послушным инструментом в руках его главы при следующем премьер-министре – умеренном социалисте Хуане Негрине. Негрина, выходца из богатой семьи с Канарских островов и обладателя университетского диплома и ученой степени, не сравнивали со Сталиным. К неудовольствию советских историков он не стоял на классовых позициях и не был «пролетарским революционером», однако именно он поступил радикально: перестал проводить в правительстве голосование по всем вопросам, кроме вынесения смертных приговоров. «Ультралевый» социалист Ларго Кабальеро при его неотесанности и органической неприязни к «буржуазной республике» все же в отношениях с президентом следовал конституционным нормам. А благовоспитанный центрист Негрин, вступив в конфликт с Асаньей, не остановился перед тем, чтобы в разгаре труднейшего сражения на реке Эбро (1938 год) отозвать с фронта немногочисленные бронетанковые и авиационные силы, в поддержке которых бойцы на линии огня отчаянно нуждались, и устроить в столице неожиданный военный парад. И только милитаристская демонстрация заставила президента тогда утвердить новый состав правительства.

Иначе говоря, глава правительства Республики, официально защищавшей демократию и конституционно закрепленные права человека, поступил в данном случае немногим лучше мятежных генералов, всецело отрицавших права человека и демократию в целом. Одни исследователи поэтому называют Негрина диктатором, другие – узурпатором президентских полномочий, третьи – испанским Политбюро.

Нарушениями демократических прав граждан сопровождались операции учрежденной при Негрине Национальной службы безопасности и Национальной республиканской гвардии. Они широко использовали тайных агентов в штатском, поощряли доносы, арестовывали без ордера и применяли то, что до XX века называли пытками, а затем стали именовать «мерами физического воздействия». Численность их формирований была доведена правительством к 1938 году до 70 000 человек. Характерно, что их снабжали дефицитнейшим вооружением – автоматами и минометами, в которых правительство систематически отказывало фронтовым частям. Не сулившая ничего хорошего фигура офицера Службы безопасности заменила в Республике прежнюю фигуру гражданского гвардейца.

Наряду со Службой безопасности под сенью Народного фронта продолжали действовать не предусмотренные законом органы внесудебной расправы, созданные партиями и профсоюзами. Коммунисты и анархисты содержали секретные застенки и практиковали похищения и тайные убийства. Похищенных обычно находили затем мертвыми на обочинах дорог. Виновных, как правило, не выявляли. Такого не было в России и Штатах. До сих пор не установлено, кем именно и как был умерщвлен лидер входившей в Народный фронт «марксистско-ленинской партии» троцкист Андрес Нин – в прошлом работник Коминтерна, подвергавший критике как коммунистов и социалистов, так и националистов. Выяснено только, что ответственность за его арест лежала на начальнике полиции Мадрида Даниэле Ортеге, вскоре переведенном с данного поста «на другую работу».