Линкольн, Ленин, Франко: гражданские войны в зеркале истории

В разгаре войны при 12–13‑миллионном населении националистической Испании в ее действующей армии насчитывалось не менее 500 000 человек (не считая резервов). Это было несколько меньше, чем у республиканцев, но в пересчете на душу населения почти в 20 раз больше, чем, например, у Деникина на Юге России. Подготовленных резервов у Франко насчитывалось при всем этом втрое больше, чем у Республики. Обучение солдат и матросов было поставлено солидно, так как в распоряжении националистов остался весь унтер-офицерский состав, который при условии его добротной подготовки цементирует вооруженные силы. Если у республиканцев на тренировку рекрутов отпускали одну-две недели, то националисты обучали новобранцев по нескольку месяцев и с настоящим оружием. Малочисленный военный флот националистов с первых же месяцев войны стал действовать с редкой интенсивностью и напором, тогда как активность гораздо более многочисленных республиканских морских сил шла по убывающей (см. главу 4).

Установленный восставшими режим был классической военной диктатурой, гораздо яснее выраженной, нежели на белых территориях России. Официально диктатура именовалась ее создателями «новым государством» (Estado Nuovo) и «крестовым походом[89] (Crusada) против коммунизма, либерализма и масонства».

Неотъемлемой чертой общественной жизни националистической Испании стал, как, впрочем, и на республиканской территории, политический террор. Правда, по современным оценкам, в националистических репрессиях было не больше и не меньше бесчеловечности, нежели в республиканских. В репрессиях «нового государства» было больше упорядоченности, системности. Развернувшиеся на мятежной территории самочинные расправы над непокорными или подозрительными (жертвами которых стали многие профсоюзные активисты и крупный поэт Федерико Гарсиа Лорка), особенно массовые в Андалузии, Наварре и на Балеарах, примерно через год были всецело вытеснены судебной репрессией по законам военного времени – наказаниями по приговорам военных трибуналов. Специализированного карательного органа, подобного ВЧК у большевиков, контрразведке у белых и Национальной службе безопасности у республиканцев, испанские националисты так и не создали, что не помешало им выиграть войну.

Данные о репрессиях, происходивших в тылу националистов и республиканцев, позволяют увидеть следующую картину:

* Официальные данные.

** Подсчеты историков и демографов конца XX – начала XXI века.

Венцом антидемократической карательной политики националистов стал изданный в конце войны, когда победа «нового государства» не вызывала сомнений – 9 февраля 1939 года, закон «О политической ответственности». Закон подвел правовую базу под политизированную и идеологизированную репрессивную политику восставших. В отличие от республиканского законодательства, закон карал не только направленные против «крестового похода» действия, но и бездействие физических и юридических лиц. На основании его норм можно было карать даже вольные или невольные промедления и проволочки, допущенные самими участниками «крестового похода». Положениям закона была придана обратная сила. В соответствии с ним подлежали наказанию «деяния или бездействие

» (выделено мною. – С.Д.) сторонников Республики и других лиц, начиная с недолговечной «Астурийской советской республики» октября 1934 года. Механизм отмены закона в его тексте обозначен не был.

По обоснованному мнению историков и юристов, данный закон заслуженно занимает место среди наиболее антидемократических и позорных юридических актов XX века – в одном ряду с законодательством Третьего германского рейха, фашистской Италии, маоистского и чанкайшистского Китая и т. д. Являясь номинально правовым актом, он по содержанию был насквозь противоправным. В дальнейшем он был дополнен Законом о возмездии от 26 апреля 1940 года и Органическим законом о государственной безопасности от 29 марта 1941 года, которые тоже отличались безжалостностью и изобиловали юридическими натяжками: в частности, «незаконная пропаганда» и распространение «неблагоприятных слухов» были этими законами приравнены к военному мятежу. Но законы 1940–1941 годов по крайней мере не имели обратной силы.

На его основании, в частности, был приговорен к десятилетнему тюремному заключению заменивший казненного Примо де Риверу на посту лидера Испанской фаланги Мануэль Эдилья. Выходец из рабочего класса, но сторонник авторитарных порядков и ненавистник Республики, он смело возражал против сосредоточения полноты власти в руках Франко. Судьба фалангиста Эдильи была сходна с судьбой социалиста Мартова в России – выпущенный через несколько лет на свободу, он уже не мог играть политической роли и вскоре, в возрасте 39 лет, скончался.