Неомодерный характер творчества представителей Киевской школы поэзии связан с их своеобразным «возвращением» к Мифу — погружением в глубины мифологического сознания и моделированием мифологического мышления в художественных образах, вобравших в себя концепты и принципы западноевропейской философии, психологии, культуры и искусства. Поэзия Киевской школы изначально философична, обращена к осмыслению первооснов бытия. Это приводило к ощущению значимости и знаковости всех элементов мироздания, когда оно воспринималось постоянно творимым таинством. На уровне тематики это выразилось во внимании к темам природы, человека как высшей ценности этого мироздания, к исследованию глубин и возможностей слова, прежде всего — слова художественного; на уровне образно-изобразительном — в возвращении к лексическим «первообразам», воплощенным в виде художественных символов, связанных с народнопоэтическими представлениями, фольклорной поэтикой. Яркие образцы этого можно найти в сборниках Виктора Кордуна «Земля вдохновленная» (1984), «Славия» (1987), «Куст огня» (1990), «Солнцестояние» (1992), Василия Голобородько (книги «Калина о Рождестве» (1992), «Летающее окошко (Избранные стихи)» (2005); Михаила Григорьева (сборники «Сады Марии» (1997), «Сооружение храма» (1992) и др.
По мнению современных украинских исследователей, в лирике поэтов Киевской школы отразился настоящий драматизм народного бытия; вместе с тем, ориентированность на неомодерный тип творчества обусловливает определенную недоговоренность, нацеленность на читателя-«соавтора», способного довершить процесс создания поэтического образа в своем сознании. Так, сотканная из фантазийности, погружений в глубины психологии, сновидений поэзия Виктора Кордуна представляет собой целый мир — «персонализированный, масштабный, химерный, мистический», наполненный «энергией земли, которая заряжает человека», жаждущего «быть самим собой, жить в гармонии с природой, окружающим миром» [6, с. 77].
Для подобных концептуально-эстетических целей необходима была адекватная поэтическая форма, которую представители Киевской школы поэзии
Иной вариант воплощения неомодерных дискурсивных практик обнаруживается в творчестве «восьмидесятников», точнее, той части поколения, которая не принадлежит к ярко выраженным постмодернистам. По мнению Владимира Ешкилева, неомодерная составляющая украинского «восьмидесятничества», ориентированного на европейские культурные ценности, особенно на литературу поставстрийского пространства ХХ века (Георга Тракля, Франца Кафки, Милана Кундеры) стала более органичной частью текущего литературного процесса, нежели рефлексивный постмодерн [8]. Именно в неомодерном дискурсе осуществляется своего рода компенсация утрат украинской литературы, связанных с ее герметизацией и изоляцией от внешнего эстетического и художественного опыта (в рамках советской системы управления литературным процессом). Речь идет о подчеркнутом внимании к формальной составляющей произведения, о тяготении к синтетическому типу творчества, о концептуальном движении к индивидуализму урбанистического типа.
Дискуссии о статусе постмодернизма продолжаются и сегодня, но в данной работе нам представляется целесообразным рассматривать его (вслед за российским исследователем Ильей Ильиным) в качестве специфического способа мировосприятия, мироощущения и оценки как познавательных возможностей человека, так и его места, роли в современном мире. Постмодернизм, возникший в буквальном смысле после модернизма как явление, с ним и связанное, и оппонирующее ему, стал результатом глубокого разочарования западного общества в идеологии исторического прогресса, сформулированной французскими просветителями XVIII века. В самом общем виде его ключевыми концептами стали:
· тотальный плюрализм (в том числе ценностный), критическое отношение к глобальным идеологиям; диалогизм;
· утрата веры в некий высший смысл человеческого существования, растерянность личности перед собственной экзистенцией;