Любимая игрушка Создателя

Кажется, он задремал, лежа в теплой воде. Тело стало невесомым, мысли исчезли, и невнятный сон забрезжил. Сначала летающие беспорядочно разноцветные пятна, а потом и смысл проступил. Он увидел высокое арочное окно-витраж с желтыми, лиловыми и бледно-красными шестигранными стеклами, а в середине – женщину в голубом платье с венком на голове. Она смотрела ему в глаза так печально, так горько, что прямо душа выворачивалась. Он понял, что знает ее – это была Лара. Лара вдруг шевельнулась, шагнула из витражного рисунка и пошла-полетела на него. Он не успел посторониться, но этого и не требовалось – она с легкостью прошла сквозь него, только сквознячком дунуло, и стала удаляться. Он хотел протянуть руку, чтобы удержать ее, но рука сделалась каменно-тяжелой и не поднималась. И вообще, весь он словно превратился в камень, в статую командора, и прирос к полу – стоял, пошевелиться не мог, смотрел ей вслед потерянно, а она медленно удалялась и, перед тем как исчезнуть совсем, оглянулась. И столько сожаления было в ее глазах, такие безнадежность и горечь, что он содрогнулся. И в тот же миг пол под ним исчез, как и не было, открылся черный провал, и ледяным холодом повеяло. Он закричал отчаянно и полетел вниз…

Андрей очнулся от собственного крика и не сразу понял, где находится. Вода в ванне остыла, его залихорадило. Отчаянное собственное «а-а-а» еще стояло в ушах. Он открутил кран с горячей водой, включил душ. Стоял, сотрясаемый крупной дрожью, под обжигающими струями, согреваясь и приходя в себя. Остервенело, до боли, растерся полотенцем. Потом нагой отправился на кухню, включил кофеварку. Но кофе пить не стал, заварил ромашковый чай – нашел непочатую коробку в стенном шкафчике. Взглянул на часы на стене – они показывали полночь. От сна осталось чувство беспокойства, непонятной тоски и недоумения. Он вдруг поймал себя на мысли, что ничего не хочет, что завтрашний «экзамен на зрелость», ожидаемый ранее с нетерпением и азартом, внушает ему отвращение, и больше всего на свете ему хочется одеться, собрать барахло, закрыть за собой дверь и выйти на ночную улицу. Бросить ключ в водосточную канаву и подозвать такси…

Глава 11

Рубикон

(Заключение)

«Миг истины», «час зеро», «откровение», «час расплаты»… Эта «падкая на сенсации буржуазная пресса», как принято было писать когда-то, эти досужие журналисты еще и не то придумают, чтобы пробудить любопытство в эмоциональных импотентах – потребителях новостной продукции, воспитанных на «крутых» репортажах и «крутых» картинках. А один написал даже «событие века» – новичок, наверное. Старые волки знают, что «события века» всегда впереди, и стараются держаться в стилистико-этических рамках, что дается с известным трудом.

Восьмое апреля, долгожданный день исторического интервью с печально известным Йоханном Фрауэнхофером, он же «час зеро», «миг истины», а может, и «расплаты». Сегодня Йоханн, без преувеличения, – самый известный человек планеты, затмивший собой скандальные разводы звезд и членов королевских семей, загадочную смерть одиозной модели, арабскую весну и набившие оскомину проблемы Ближнего Востока.

Перед отелем «Марриотт», где произойдет «событие века», с раннего утра толпа народу. Жесткий контроль при входе в гостиницу, проверка документов и аккредитаций, отделение «козлищ от овнов» – имеющих пропуск от неимеющих, с последующим отпихиванием последних; прохождение через ворота, телекамеры, обыск сумок и портфелей на предмет наличия оружия, изымание перочинных ножей, пилок для ногтей, пластиковых бутылей с водой и подозрительных таблеток.

Андрей Липатов, корреспондент крупной отечественной газеты, в который раз подивился предусмотрительности людей Серого Кардинала, которые предусмотрели все, даже возможный интерес к отпечаткам пальцев, и, пожалуйста, орите сколько угодно о правах человека. Он чувствовал шелковистую дактилопленку на кончиках пальцев, которая изменяла рисунок на коже и превращала его пальцы в пальцы неизвестного человека, возможно, уже не существующего, а возможно, никогда не существовавшего. Напрасная предосторожность – отпечатки пальцев с журналистов не снимали, а зря, мимоходом подумал Андрей, на войне как на войне. Хотя это все равно… ничему это не поможет и ни от чего не сохранит…