Любовь и бессмертие

– Маленькая! – вскрикнула она и встала, как вкопанная, уставившись на Максима.

Макс и Катя обошли её. Учащённо вздымаясь излишне декольтированной грудью, Даша проводила их глазами и даже поворотилась вслед за ними. Опомнившись, вновь бросилась ко мне:

– Маленькая! Давай сейчас причёску сделаем, а то потом… – ей не хватило дыхания, и она согнулась в пояснице, переводя дух, – ох и запыхалась… а то потом времени не будет. Анюта сказала, Эдвард… с родителями уже час, как… сюда выехали.

– Конечно, Даша, пойдём.

Отдышавшись, Даша восхищённо поцокала языком:

– Сынок-то твой каким франтом! А я кое-как Стефана заставила костюм надеть, на галстук так и не уговорила. Сейчас Пашку видела с мужчиной каким-то. Симпатичный такой, одет стильно. Сынок твой поверх рубашки платок повязал, а у того платок снизу, в расстёгнутый ворот виден. Шейные платки сейчас модно, что ли?

Я пожала плечами, открывая перед нею дверь спальни.

– А ты какое платье наденешь?

– То, что на последнем показе у Y купила.

– Это тёмно-синее, что ли? Оно же строгое очень.

– Что же в нём строгого? Спина открыта, разрез на юбке до середины бедра. – Я села в кресло перед зеркалом. – Волосы убери повыше.

– А танцевать будешь?

Я задумалась. «А если Серёжа пригласит на танго?..»

Даша в ответе не нуждалась, она увлечённо описывала платье Анюты, потом описала свой туалет. Теперь с обновками Даши и Анюты я не знакома, теперь и мать, и дочь наряжаются, оплачивая наряды кредитной картой Эдварда.

«Неет… никаких танцев… – решила я, – особенно, если Серёжа пригласит».

– А кто он?

– О ком ты, Даша?

– Ты что, не слышишь меня? Этот, симпатичный, рядом с Пашкой?

– Даша, я не знаю. – Я улыбнулась ей в зеркало. – Так хорош, что никак не забудешь?

Она хмыкнула и дёрнула плечом.

– Да мне-то он что? Молодой совсем. На голову, какое украшение наденешь?

– Никакого.

Даша подняла на меня удивлённый взгляд, собралась возразить… и промолчала.

Покинули спальню мы вместе, спускаясь по лестнице, Даша вдруг метнулась к её противоположной стороне, невидимой из диванной зоны гостиной, и приглушённо вскрикнула:

– Семья Эдварда уже приехали! Маленькая, подожди! – пользуясь мной, как прикрытием, Даша вытянула шею, рассматривая будущих родственников. – Алевтина-то как вырядилась! Смотри, с ними мужик какой-то. – Даша прыснула. – Кто, не знаешь?

Незнакомцу на вид было лет шестьдесят. Одет он был в чёрный растянутый свитер и, того же цвета узкие, укороченные джинсы, открывающие голые цыплячьи щиколотки. Вокруг кадыкастой шеи был намотан красный вязаный шарф, на голове мягкая кепка с большим козырьком, чёрная, как и свитер. Единственная качественная вещь в обличье – красные полуботинки, надетые на голую ногу. Мужчина напоминал подростка, призревшего зрелость и шагнувшего из юности сразу в пору увядания. В левой руке он держал незажженную курительную трубку с длинным изогнутым мундштуком, локтем правой прижимал к себе какие-то папки. «Неужели папа Эдварда пожаловал?», – предположила я про себя и, встретившись с взглядом незнакомца, направилась к гостям. Пока я шла, глаза его без всякого стеснения рассматривали меня вначале сверху вниз, потом снизу вверх.

– Здравствуйте! Добро пожаловать! – приветствовала я гостей.

Макс, встретивший их первым, вполоборота повернулся ко мне и шепнул:

– Мама, дед уже приехал, сказал, как только приведёт себя в порядок, спустится в кабинет. Он хочет поговорить.

Я протянула руку Виталию, жена его почему-то спряталась за спиной сына.

– Здравствуйте, Виталий!

В отличие от жены, Виталий демонстрировал искреннюю радость от встречи – взяв в обе свои руки мою ладошку, тепло произнёс:

– Рад вас видеть, Лида. Здравствуйте.

Со дня нашего знакомства Виталий несколько раз приезжал в усадьбу, всякий раз для того, чтобы нанести визит вежливости, а на самом деле, чтобы поговорить о крушении своего брака. Он не жаловался и советов не ждал, он нуждался во внимательном слушателе. Узнав о том, что нелюбим, узнав, что сын, которого он воспитывал, не от него, Виталий надеялся в рассуждениях о себе и о жене отыскать причину для сохранения семьи. Любовь его к жене надломилась, радость от беззаветного служения исчезла, и причину для сохранения семьи каждый раз он находил только одну – прожитая вместе жизнь.

– Здравствуйте, Эдвард, – продолжала я приветствовать гостей.

– Здравствуйте, Лидия.

Эдвард склонился к моей руке, открыв взору Алевтину Марковну, я поздоровалась:

– Здравствуйте, Аля.

Алевтина Марковна сделала шажок в сторону и вышла из-за сына, робко улыбаясь, первой подала мягкую, вялую руку. Я пожала её и перевела взгляд на незнакомца.

– Лидия, позвольте представить, – начал Эдвард и запнулся, – это…

Незнакомец едва заметно усмехнулся и выжидающе посмотрел на него, на помощь сыну пришёл Виталий:

– Лидия, мой брат Аркадий. Художник, чью картину вы так высоко оценили.