Любовь к трем цукербринам

конечно, быть в действительности. Но страшно

делалось все равно.

Выбора, однако, не оставалось, и Кеша ре-

шился.

Фейстоп, выплывший после секундного

усилия из бледно-зеленого тумана, словно на-

бух опасностью, каким-то грозным обещанием

беды... Казалось, мостовую могла вдруг про-

рвать холодная рука Караева — и взять за гор-

ло... Впрочем, думал Кеша, постепенно успока-

иваясь, если бы тот хотел, давно бы уже все

сделал... Ткнул бы чем-то острым сквозь мем-

брану... Сколько времени таился напротив.

На фейстопе все было по-прежнему — толь-

ко в дальнем углу площади, где обычно собира-

лись новые демо-приложения, возникла новая

икона. Там появилась...

Овечка.

И премиленькая, хоть и очень приблизи-

тельная — будто трехмерная анимационная фи-

гурка, вырезанная из пенопластика. Таких овечек

рисовали раньше школьницы, когда им хоте-

лось изобразить какую-нибудь живность рядом

с уже нарисованной принцессой — Кеша видел

нечто похожее в передаче про детское искус-

ство. Жалко, не принцесса. Но обойдемся...

«Вот интересно,— подумал Кеша,— a Little

Sister ее видит? Это же на фейстопе... Впрочем,

о чем это я...»

Он решительно кивнул овечке, и приложе-

ние запустилось. Фейстоп сразу исчез, словно

между Кешей и привычной виртуальной все-

ленной кто-то вставил лист белой бумаги.

«Понятно,— подумал Кеша.— Скринится и

шифруется...»

На белом фоне появилась овечка — такая же

точно, как на фейстопе,— и пошла вправо. Она

шла по белой пустыне довольно долго и нако-

нец уткнулась в гору красных кирпичей. Взяв

один кирпич зубами, она понесла его на левый

край белого поля — вернее, просто влево, по-

тому что никаких краев и границ у белой пло-

скости не было.

Кеша опять долго ждал, что будет, и дождал-

ся: овечка остановилась и опустила кирпич на

белую поверхность. За первой овечкой уже шла

вторая, гоже с кирпичом в зубах. Второй кирпич

аккуратно встал рядом с первым, потом третий,

потом четвертый. Овечки, кажется, строили

какую-то красивую нарядную стенку. До Кеши

донеслось мелодичное блеяние:

— Мимими! Мимими!

«Мило, — подумал он, — очень мило... И что?

Он мне новые обои для фейстопа оставил?

И все?»

— Здравствуй, Кеша,— раздался низкий

мужской голос.

Он прилетел сверху.

Кеша поднял глаза. Высоко в небе над овеч-

ками висело золоченое ампирное кресло. А в

кресле сидел Вату Караев.

Вернее, кресло с террористом не висело в

небе. Неба тут не было. За креслом был тот же

самый белый фон — когда Кеша поглядел вверх,

оно очутилось прямо перед ним, в нормальной

перспективе, зато овечки съехали из поля види-

мости куда-то далеко вниз. Кеша сообразил,

что раньше, оттягивая на себя внимание, они

делали Караева незаметным, как бы пряча его в

искусственно созданном зените. Поистине, так

спрятаться на белом фоне мог только гений ка-

муфляжа.

Караев был одет стильно — в маскировоч-

ный френч цветов пустыни и зеленую военную

кепку с черным арабским шитьем, повернутую

козырьком назад. У него была окладистая чер-

ная борода с благородными прожилками просе-

ди. Он не особо походил на мертвого старика,

которого Кеша только что видел своими глаза-

ми — но таким, видимо, террорист представ-

лялся себе в собственных мечтах.

— Так вот ты какой, мой милый друг, — ска-

зал Караев с улыбкой. — Здравствствуй, Ке.

Кеша помнил, что видит перед собой мерт-

веца и отвечать на приветствие не надо. Но Ка-

раев глядел на него и ждал. Молчание затяну-

лось и стало тяжелым — а потом Кеша заметил

опции, появившиеся под ногами террориста.

Они выглядели как слова, напечатанные на бе-

лой бумаге.

Опций было две:

1) ЗДРАВСТВУЙ, БАТУ

2) ЗДРАВСТВУЙ, БУ

Свобода выбора, вспомнил Кеша школьную

мантру, есть не что иное, как осознанная необ-

ходимость сделать его правильно. К счастью,

современная жизнь редко посылает нам серьез-

ные дилеммы.

— Здравствуй, Бату,— сказал он.

— Ты слушаешь мое письмо, — сказал Кара-

ев,— значит, я уже мертв. Но система этого не

видит — в нее приходит поддельный сигнал.

Система не в курсе, что я разрезал трэк-

мембрану. Информационные и питающие лин-

ки целы — они внизу, где ткань не повреждена.

Мы можем остаться вдвоем навсегда, Кеша. Но

тебе, наверное, не очень хочется жить в одном

модуле с трупом. Или все-таки хочется?

Караев замолчал, внимательно на него гля-

дя. Следовало ответить. Опций опять было две:

1) НЕТ

2) НЕ ОЧЕНЬ

А что будет, подумал Кеша, если взять и кив-

нуть? Но рисковать не хотелось. С террористами,

даже мертвыми, не шутят — они люди серьез-

ные. Кеша сказал:

— Не очень.

— Я так и предполагал, — ответил Караев.—

Я объясню тебе, как избавиться от этого сосед-

ства. Но сперва я хочу рассказать тебе, самому

близкому мне — так уж вышло — человеку,

свою историю.

Глянув на опции, Кеша снова сделал не-

сложный выбор:

— Мне будет крайне интересно.

Караев кивнул, словно ни секунды в этом не

сомнев&дся.

— Мое настоящее имя — Семен Паламар-

чук. Бату Караев — просто творческий псевдо-

ним. Когда-то давно я работал офицером-про-

граммистом Датапола и дослужился до старшего

инспектора отдела борьбы с преступлениями

против Символического Детства. Мы ловили

сетевых педофилов. Как ты понимаешь, мы бо-

ролись с мыслепреступлениями, потому что