Любовь, опрокинувшая троны

Пока они утешали боярина Басманова, похлопывая по плечам и даже поглаживая по спрятанной в кольчугу спине, второй воевода Замятня Сабуров поднял упавшую на пол грамоту, развернул пробежал глазами…

– Что-о-о?! Меня, царского родича, первого воеводу всех походов Андрейке Теляковскому в холопы?! – Замятня Иванович, злобно зарычав, швырнул свитком в стену: – Да не бывать такому! Сдохну, а не попущу! Пусть сам списки свои ест, из рук холопьих назначения не приму! Они там все рассудка, нешто, лишились? Кто роспись составлял? Зачем?

Настала очередь боярина Ляпунова поднимать и разворачивать грамоту. Быстро ее просмотрев и не найдя лично для себя ничего позорного, он глянул в самый низ:

– Дьяк Разрядного приказа Семен Годунов… Именем государя нашего, Федора Борисовича…

В избе повисла мертвая тишина.

– Смотрите, смотрите, еще грамоты быть должны! – первым спохватился старший пушечного наряда.

Бояре закрутили головами, наклонились и почти сразу обнаружили отброшенную под лавку шкатулку. Достали, открыли, извлекли еще три свитка. Один содержал присягу новому государю, к каковой следовало привести полки, второй повествовал о смерти государя Бориса Федоровича и восшествии на трон царя Федора Борисовича, третий призывал мелких худородных воевод боярских детей Петра Басманова и Замятню Сабурова в город Новгород-Северский, в ставку старших знатных воевод князей Андрея Теляковского и Михаила Катырева.

– Чего делать станем, побратим? – толкнул плечом боярский сын Терентий Любавин боярского сына Каштана Турева. Худородные служивые, сидевшие на местах третьих воевод полков правой и левой руки, переглянулись. – Нас, вестимо, и вовсе в сотники задвинут.

– Да я бы лучше домой отъехал, – ответил соседу по Ярославским землям молодой воин с короткой русой бородкой. – Сев в разгаре, догляд за работой надобен, а нас всю зиму по домам не распускают. В хозяйстве дел невпроворот, кто без меня с оброками и ставнями разбираться станет? Еще в декабре ожидал вернуться, жене никаких наставлений не оставил.

– Вот и я так мыслю, побратим, – согласился такой же юный помещик, но одетый не в панцирную кольчугу, а в колонтарь из нашитых на войлочную куртку железных чешуек. – Пусть старшие воеводы о сем печалятся. Нам все едино здесь не выслужиться. Закончить бы хоть чем-нибудь, да домой!

С этими словами молодые воеводы отступили к дверям и ушли наружу. Вскоре их примеру последовали остальные служивые люди, оставив обоих командующих армией наедине с их горем и присланными бумагами.

– Я тут старался, ночей не спал, живота не жалел! На штурм дважды сам ходил, под пулями стоял! – продолжал сетовать Петр Басманов. – А меня разом, ако пса шелудивого, за шкурку, да в мусор кинули! Теляковскому в рабы! Ни слово, ни грамота воеводы Шуйского им более не указ! Свои руки у них нонеча заправляют!

– Зятя свого Семка в люди большие тащит, ни стыда ни совести не ведая! – соглашался с ним Замятня Сабуров. – Нет им до службы интереса, нет им до наших стараний и званий никакого дела! Место чужое хапнуть хотят, и плевать им на все прочее! Архип, вина принеси!

Холоп поставил на стол бочонок сливовой наливки, и служивые люди смогли залить свою обиду темным густым хмелем.

К вечеру воеводы поняли, как надобно поступить после подобного унижения, и призвали к себе на совет всех прочих командиров. Совещание оказалось кратким. Петр Федорович Басманов встал, хлопнул ладонями по столу и объявил:

– Сворачивайте лагерь, служивые, грузите возки, собирайте припасы. Завтра поутру выступаем ко городу Путивлю, в коем затаился самозванец, за государя Дмитрия себя выдающий. С ним мы воевать посланы, вот в самой берлоге сего негодяя и захватим!

– А как же… – неуверенно заговорил боярский сын Ляпунов.

– Когда иных воевод сюда пришлют, тогда они командовать и станут! – решительно отрезал Басманов. – А до того часа здесь приказываем мы с Замятней Ивановичем!

5 мая 1605 года

Город Путивль

Внезапно ударивший набат заставил жителей, что находились за пределами крепостных стен, бросить все дела и поспешить к крепости, скрываясь за ее высокими крепкими стенами от неведомой пока опасности. Кто был пугливее – бежал со всех ног сам, кто похрабрее али хозяйственнее – гнал перед собой скотину, птицу, быстро сворачивал в узел и волок на спине самый ценный скарб, что имелся в доме.

Путивлянам повезло. Показавшаяся на дороге армия повела себя на диво беспечно и не выслала перед собой конных разъездов, что первыми налетали на вражеские селения и – если везло – успевали перехватить припозднившихся людей, слишком долго собиравших в слободах свое добро. А если не везло – сталкивались с высланными из крепости встречь такими же легкоконными отрядами. Но только более свежими и многочисленными.

Однако в этот раз боярская кованая конница и закинувшие за спину бердыши стрельцы пришли без разведки. Они быстро заполонили слободские улицы и склоны под городской стеной, выстраиваясь полками и сотнями.