Любовь убитой Снегурочки

– Ну, давай. – Вернувшийся на диван Егор поднял свою стопку. После короткой заминки протянул ее к Тамаре, чтобы чокнуться, и пояснил: – Все-таки праздник!

– Праздник, – согласилась Тамара, пробуя настойку на вкус. Потом призналась: – Знаешь, до сегодняшнего дня, до того, как ты мне эту историю рассказал, я тебя совсем другим представляла. Думала, что успела тебя неплохо узнать за те наши совместные дни. А оказалось, что не знала вовсе.

– Том, досконально узнать другого человека невозможно, наверное, даже за целую жизнь. Вспомни, как в день нашей встречи ты примерно то же самое сказала и про Женьку, что почти не знаешь его, а ведь с ним ты прожила десять лет. Казалось бы, немалый срок для того, чтобы изучить друг друга. Но резко изменилась жизненная ситуация, и вот Женька повел себя в ней совсем не так, как ты от него ожидала.

Тамара, не глядя, опрокинула в себя стопку, которую Егор снова успел наполнить, и тихо сказала:

– Просто я не думала, что он меня так любил. Что до последнего думал обо мне больше, чем о себе, хоть это порой и выражалось в весьма своеобразных поступках… мягко говоря. – Тамара так и вспыхнула, снова со всей отчетливостью вспомнив самую неординарную Женькину выходку.

С намеком поставила пустую стопку на стол, предпочитая не глядеть на главного участника той памятной разыгранной Женькой «сцены». Егор выполнил ее немую просьбу, в этот раз налив до краев. Тамара коснулась стоящей вровень с краем жидкости кончиками пальцев, взглянула на свою руку. Настойка окрасила пальцы, словно кровь. Темная кровь, уже готовая свернуться. Только сладкая на вкус, в чем Тамара смогла убедиться, лизнув свои пальцы. Тяжелая иллюзия развеялась, унося с собой и тени прошлого, а взамен оставляя мирное потрескивание горящего полена, тихое мурлыканье кота, пригревшегося у камина, и мужчину, сидящего рядом. Немногословного, все понимающего, друга с умными глазами, внешне невозмутимого, но на самом деле далеко не меланхоличного. После очередной стопки Тамара все-таки осмелилась поднять на него свой ставший не очень послушным взгляд. И, поскольку обстановка как-то все больше располагала к задушевным беседам, спросила у него то ли ради собственного любопытства, то ли на будущее, для Вали:

– Егорушка, а если не секрет, что у тебя была за история? Романтическая? На севере? Твоя Валя упоминала о ней…

– Том… – Под действием алкоголя у Егора обычно было благодушное настроение, но тут он вдруг нахмурился. – Пожалуйста, сделай одолжение, не называй ее больше так. Она не моя, я не ее, и по-другому никогда не будет.

– Что, поссорились? – сочувственно вздохнула Тамара.

– Нет, я даже и не думал с ней ссориться. Я просто не люблю, когда за меня принимают решения, причем относительно меня же. Так что тем, кто все-таки пытается это делать, остается принять тот факт, что я не стану им следовать. Или не принять и тогда обижаться попусту, но это уже, извините, вина не моя.

– Характер, – уважительно протянула Тамара. – Но мы с тобой уклонились от темы. Или не хочешь рассказывать? Тогда не надо, я просто так поинтересовалась, по-дружески.

– По-дружески и отвечу: мне нечего рассказывать. История произошла не на Севере, а уже после моего возвращения оттуда, и ты ее знаешь не хуже меня, от начала и до конца.

– Я? – Она театрально похлопала пышными от природы ресницами. – Женька мне ничего такого не рассказывал.

– А зачем тебе было рассказывать то, в чем ты день за днем участвовала сама? Самоотреченно ухаживая за Женькой, прощая ему все на свете и продолжая любить его даже после смерти? Знаешь, трудно было постоянно находиться рядом и не оценить всего этого. Я по крайней мере оценил. Вот тебе и вся история. А ты даже и не заметила, как я к тебе отношусь, хотя женщина обычно всегда чувствует, если мужчина к ней неравнодушен.

– Это не про меня, – согласилась Тамара. – Потому что есть женщины, которые вообще уже ничего не чувствуют. Я как умерла тогда, понимаешь, Егор?

– «Во мне горит все, корчась и чернея, и этот пепел душит изнутри», – процитировал он.

– Точно! Не знаю, чьи это слова, но этот человек словно бы и мне тоже в душу заглянул.

– Но ты ведь еще молода, Тома. На восемь лет младше нас с Женькой! Тебе еще жить и жить на полную катушку…

– Хорошо звучит, но только как это сделать? – Тамара развела руками. – Может, ты мне подскажешь, как жить, если я не могу? Вернее, могу только так: автоматика вместо чувств, а вместо любви карьера с работой. Все. Остальные функции не включаются. А, гори оно все действительно синим пламенем!