Ловец акул

— Ой, — она махнула на меня рукой. — Пригляди за прилавком, сейчас проверю, на месте ли он.

Как мне было, бля, неловко принадлежности для женской письки продавать, вы и представить не можете. Даже хуже, чем стоять перед Лехой Кабульским и объяснять, что мне нужна точка на рынке.

Вы привыкли, да, к горкомам, обкомам, ко всем этим людям в серых костюмах с унылыми, постными рожами. А хер там! Разговор с Лехой Кабульским вышел у меня чисто деловой.

Это был здоровый мужик чуть ли не под два метра с отбитым взглядом бывшего ВДВшника. У него было красивое, есенински-крестьянское лицо, и он часто улыбался, но как-то небезопасно, не было в этой улыбке ничего располагающего.

Не, что он Кабульский, это я вообще потом узнал, а тогда он был просто Леха, и такой вот он сам по себе был Леха, я б его тоже так назвал, если бы придумывал ему имя.

Леха сказал:

— Ну чего, парень, поговорим с тобой?

И я как-то сразу внутренне напрягся, как будто слово "поговорить" обозначало у него что-то вообще другое, чем у нас, средненьких по больнице людей. Например, ломать кости.

— Ну да, — сказал я. — Поговорим давай. Короче, мне бы тут местечко.

— Уж какое-нибудь или хорошее? — спросил Леха деловито. Хватка у него была, как у питбуля, и внимательно он на меня так посмотрел, словно хотел взглядом расколоть, как орешек. У, сука! Стремный был! Я сразу на измену сел, а он такой заржал, и я заржал.

Тут же захотелось справкой своей козырнуть, типа я псих, вообще со мной не связывайся, но это выглядело бы тупо.

На Лехе был приличный кожаный куртец с меховой подкладкой, за ухом он держал сигарету, и все время он щурил один глаз. Это у него была контузия, и вот он с тех пор всегда такой. Но выглядело внушительно.

— Уж хорошее, — сказал я. — Это сколько стоить будет?

С таким человеком, решил я, надо быть конкретным. У меня родилось странное чувство, что общаюсь я с диким животным. Даже в дурке такого не бывало. Может, у меня особый мандраж начался, а если б Тонька не сказала, что он бандит, а назвала бы его, скажем, начальником или бизнесменом, он бы меня так не стремал.

Но вообще я страх хорошо выдерживаю, как и все люди, которые когда-либо хотели умереть. Так что выглядел я ничего весьма, ну, я так думаю.

Леха цокнул языком, прикидывая, потом выдал цену. По фене он, кстати, не ботал, как синюшные уголовники из Заречного, и особо не понтовался. Очень конкретный был пацан.

— Понял, — ответил ему я. — Тогда я денег наберу и приду сюда к тебе.

— Ну, ты не тормози только, — сказал Леха. Я вообще-то тормозить и не собирался, а очень даже наоборот — хотел дать по газам. Но остатков моей валюты, привезенных из Польши, не хватало.

— Ага, — сказал я. — Справимся.

— Ну, давай, — ответил Леха. — Так-то ты мне нравишься.

Это он, наверное, всем так говорил. Во сервис!

Леха еще сказал, что я могу его тут найти, и когда конкретно. Это смешно, конечно, потому что теперь уже ясен хуй, что Леха сверху и для себя попросил, мимо кассы, и не хотел, чтобы сливочки достались его какому-нибудь точно так же почти наголо обритому другану.

Короче, расстались мы полюбовно, и я вернулся к своей мелочевке у метро. Валентина пообижалась, пообижалась на меня, а потом оттаяла, снова стала давать мне конины отпить паленой и добрые советы — тоже.

— Тебе надо идти своей дорогой, в люди выбиваться. Ты же мужик, все-таки, ну что у метро торговать тебе стоять.

Мужики, которые на рынок не собирались, разобиделись на Валентину не на шутку и по справедливости. А вообще, так-то, мне все говорили — рынок меня пережует и выплюнет, бандючье меня там пырять будет в печень чуть ли не каждую неделю, грабанут, общипают, ну и все такое. Короче, все беды, горести и кары обещали и прям на мою голову. Но это, я так думаю, оттого, что перед рынком у них был страх неизвестного. Как у детей перед заброшенными домами и вот такой вот всякой байдой.

А я не боялся, я знал — приживусь. Я вообще как таракан — везде выживу и проблемы-то нет никакой.

Короче, ел как птичка, спал как слон и даже почти бросил пить, ну, за свой счет, по крайней мере. Разве что Юречке с мамочкой для приличия немножко отслюнявливал, чтоб не забывали обо мне там, в родных пенатах, и не думали, что я украшения спиздил, чтобы гулять-отдыхать. Да и не гулял я и не отдыхал, если так-то по-честному. Конем работал — и заработал. Тогда, кто в Польшу ездил, бабла делал немерено. Был бы умный — стал бы богатый.

Ну вот, пришел я с деньгами к Лехе Кабульскому, он их взял, по-бухгалтерски аккуратно пересчитал (очень было неожиданно для такого бычары).

— Ага, — сказал он. — Теперь все четко.