Ловец душ и навья невеста

– Я думала, что целую Эдмона!

– О нет, ты целовала меня, – усмехнулся Рихард. – С ним ты не чувствовала такого возбуждения. Я был в твоем воспоминании и знаю точно. Забыть и не вспоминать? И как это сделать, скажи на милость? Ты исцарапала мне плечи, как дикая кошка. Ты извивалась, стонала, просила еще и хотела меня, а не своего мертвого Эдмона!

Карна схватила бокал с недопитым вином и выплеснула в лицо Рихарду. Ловец облизнул губы и усмехнулся, а Карна вдруг поняла, что в ресторане стоит гробовая тишина. Даже скрипка и виолончель больше не пели, и лишь струйка воды с журчанием текла из золотого гусиного клюва. Весь персонал и редкие посетители повернули головы и смотрели в их сторону с восторгом и жадным любопытством.

Развернувшись так, что подол черного платья взметнулся, Карна быстрым шагом направилась к гардеробу. Схватив поданный ей плащ и шляпку, выбежала из ресторана, задыхаясь от возмущения. Надо было уехать сразу же. Надо было вовсе не приезжать! Завидев экипаж с открытой дверкой, она вскочила в него, не дожидаясь помощи кучера.

– Крыжовенный переулок! – громко приказала она.

Ловец любит ходить пешком – вот пусть и идет себе куда подальше. Она доберется первой, возьмет фотографию Эдмона и уедет навсегда. Слезы брызнули, перед глазами все поплыло. Карна стиснула зубы и пошарила в сумочке. Вынула носовой платок и аккуратно промокнула глаза.

– Нахал, – буркнула она. – Дурак. Урод. – Покопавшись в памяти, выудила еще ругательные слова: – Говнюк, мерзавец и подлец.

Копыта мерно стучали, и экипаж, покачиваясь, быстро ехал по дороге. Карна глянула в окно и увидела мелькнувшую между домами черную гладь, подернутую туманом. Странно, если они едут к ловцу, то река должна быть по левую руку.

– Простите, вы верно услышали адрес? – спросила она. – Крыжовенный переулок. Это в самом конце Рывни. Жуткая дыра.

Кучер ничего не ответил, и Карна нахмурилась. Через маленькое окошко она видела лишь его плечи и белую полоску шеи. Может, по-другому к дому ловца на экипаже не добраться? Она откинулась на спинку сиденья, крепче сжала ручки сумочки, посмотрела в окно. Река снова мелькнула между домами. Туман стелился по ней, заползал на пустынные улицы города, и даже нутро экипажа будто заволокло белой дымкой.

А потом Карна почуяла запах. Очень слабый и вроде даже приятный, но в животе у нее вдруг словно скрутился узел от ужаса.

На сиденье напротив лежала ветка пиона. Белый цветок совсем не примялся, и пышный ворох лепестков топорщился маленьким облаком. Ее любимые цветы…

Пионы не цветут в октябре.

Медленно, с усилием преодолевая оцепенение окаменевших от страха мышц, Карна наклонилась вперед и снова посмотрела в окошко, отделяющее ее от кучера.

Черная полоса плеч, белая шея, рыжие кончики волос.

Карна быстро зажала себе рот рукой, сдерживая рвущийся вопль ужаса.

Волосы были не ярко-рыжими, а скорее каштановыми – темными от воды. Капля сорвалась со слипшейся прядки, упала на белую шею и затекла под черный воротник.

Не давая себе времени на раздумья, Карна дернула ручку двери и выпрыгнула наружу. Она упала на обочину, скатилась по грязи, оцарапав ладони и сбив колени. Экипаж дернулся и застыл, вороная лошадь встала как вкопанная, не шевелясь, и, кажется, даже черные бока не вздымались, и несколько мучительных мгновений Карна ждала, что вот сейчас кучер спрыгнет, повернется, и она увидит его лицо. Она и хотела, и боялась этого больше всего на свете, но вздрогнули вожжи, и лошадь сорвалась с места, унося экипаж прочь, а Карна увидела бегущего к ней ловца.

Рассчитавшись с официантом, Рихард сгреб розовый ошейник со стола и направился вслед за Карной – и едва успел увидеть черный экипаж, сворачивающий в проулок. За колесами взметнулись густые темные завихрения, и Рихард замер, раздувая ноздри. Две дамы, прогуливающиеся вдоль витрин, глянули на него и зачирикали, как глупые птицы, склонив друг к другу головы, украшенные шляпками с разноцветными перьями. Кажется, он случайно задел одну из женщин, когда бросился вслед за экипажем, за которым тянулся черный шлейф, не видимый другим людям.

Хоть бы Карна пошла пешком. Хоть бы ее не было там – в покачивающейся на колесах коробке без гербов на дверях и опознавательных знаков. Он срезал углы, сворачивая в узкие проулки, через которые экипаж бы не протиснулся, и бежал так быстро, что в глазах темнело, однако расстояние между ними не сокращалось. Вороная лошадь скакала все быстрее, хотя кучер не подстегивал ее и не подгонял. Воняло навью – липкий запах забивался в ноздри, драл горло, и Рихард с ужасом осознал, что может не догнать, упустить. Он понял, куда едет экипаж: к мосту, ведущему в Красный лес, и рванул еще быстрее, когда дверка экипажа распахнулась, и Карна выпрыгнула на обочину и скатилась в сторону. Шляпка с черным пером отлетела и плюхнулась в лужу.

Экипаж затормозил, и Рихард вспомнил, что оставил кинжал дома. Еще даже солнце не зашло, отчего эта тварь, кем бы она ни была, вылезла сейчас? Когда колеса сдвинулись и экипаж снова тронулся, Рихард выдохнул и бросился к Карне.