Ловец душ и навья невеста

Она обогнула его, не коснувшись живота, обтянутого синим мундиром, и пошла по коридору, покачивая бедрами. Грегор быстро облизнул губы, снял темные очки и пошел за ней.

– За час управишься? – тихо спросил Зейн.

– Может, и нет, – не стал врать Рихард.

– Уго в камере в левом крыле, – сказал Зейн. – Чтоб через два часа был здесь. Следующий! Арл Вурв, стая Руара, правое крыло.

– Спасибо. – Рихард обогнул очередного волка и прошел в другой коридор.

Он обнаружил друга в одиночной камере в самом конце коридора. Уго, в неизменном красном пальто, сидел на лавке и угрюмо мял в руках берет.

– Уго! – окликнул его Рихард, и тот быстро поднял голову, но тут же виновато отвел взгляд. – Быстро, пошли, у нас полтора часа на то, чтобы зачистить дом у Красного леса от навок.

Оборотень приподнялся, и Рихард невольно отметил, что плечи его раздались еще больше, так что пальто едва не трещало по швам, а позвоночник сильнее выгнулся в холке.

– Пойдем! – Рихард схватил его за шкирку и вытащил из камеры, подтолкнув к выходу. – Давай скорей, пока Грегор не увидел.

– Он не разрешил мне уходить?

– Зейн разрешил, – пояснил Рихард. – Ну что ты как вареный? Где твоя кабанья прыть? Где напор?

Они вышли из участка, и Рихард, остановившись, развернулся к Уго. Тот снова отвернул морду, обросшую рыжей щетиной, толстой, как проволока, и виновато шмыгнул носом.

– Что случилось? – нахмурился Рихард.

– Случилось страшное, – выдохнул Уго, безжалостно комкая в руках берет. – Непоправимое. И нет мне прощения никогда!

– Говори, – нетерпеливо потребовал Рихард.

Уго вздохнул, напялил берет на голову и посмотрел Рихарду в глаза.

– Я изменил Карне, – упавшим голосом признался он.

– Дрюча тебе… Хотя нет, не будем о дрюче, – прервал ругательство Рихард. – Я уж надумал всякого… Пошли, по дороге расскажешь. Итак, кто она? Ты зашел к мадам Роуз?

Он подтолкнул Уго и пошел рядом с ним, прибавив шаг.

– Понимаешь, все так совпало, – начал Уго. – Близость полнолуния всегда сказывается на животной стороне моей натуры. Я становлюсь диким и необузданным, и мне сложно контролировать инстинктивные порывы. К тому же у меня давно не было женщины. А вы с Карной отправились есть свинину на том берегу. – Он передернул плечами. – Я давно хотел обсудить это с тобой. Не по-дружески выходит, Харди! Ты мог бы и отказаться от свинины ради меня!

– Я постараюсь, – искренне пообещал Рихард. – И что дальше? Я думал, ты сразу пошел в участок.

– Нет, – насупился Уго. – Было еще рано. Я не знал, чем заняться, и бродил по городу, размышляя о том о сем, и сам не знаю, как оказался в шахтерском районе. Вверх от Грязной улицы. Возможно, меня вела сама судьба.

– Скорее всего, – серьезно подтвердил Рихард. – Значит, она живет в шахтерском районе.

– Я вспомнил про Венкеля, которого ты брал приманкой на жмыха. И то, что ты сказал, что он бьет свою жену. Ты пригрозил ему, но я решил, что раз уж я здесь, то проверю, как он себя ведет. Дети указали мне его дом, и там была она… – Глаза его сверкнули, отразив полную луну, повисшую над Рывней. – Красотка, чаровница… Богиня! Лицо круглое, как каравай, глазки маленькие, словно бусинки. И у нее такая большая… – Он развел руки в стороны.

– Постой-ка, – перебил его Рихард. – Ты что, переспал с женой Венкеля?

Уго снова шмыгнул носом. Доски Серебряного моста загремели под их ногами.

– Да, – коротко признался он. – Я вошел, мы поговорили. Она сказала, Венкель ведет себя прилично. Только пьет все время. Ему теперь наливают за так, как герою, победившему жмыха. Он слегка приукрасил историю. Потом она меня накормила. – Он облизнулся. – Картошечка была такая разваристая, мягкая. С масличком и укропом. Не рагу Карны, но все же очень вкусно. Ну и вот…

Он снова горестно вздохнул, и некоторое время они шли молча. Красный лес выступал впереди сплошной стеной, туман клубился под деревьями, тянулся к реке. Пахло прелыми листьями, и Рихард, закрыв глаза, вдохнул глубже. Может, это было ошибкой – идти к Красному лесу, выпив ведьминой крови? Он ощущал себя иначе: запахи стали резче, звуки отчетливее. Лес звал его, нашептывал, манил, и кровь отзывалась, бежала быстрее. Хотелось что-то делать: мчаться не разбирая дороги, драться, любить…

Карна осталась ждать его дома. Осознание, что он вернется не в пустой дом, как обычно, согрело его сердце. Женщина, чьи глаза и помыслы чисты, и собачка, которая храпит громче его самого, – почти семья. Он толком не знал, что это такое, и не думал, что ему это подходит, но сейчас представлял, как бы это могло быть. Может, она не станет дожидаться его возвращения и отправится спать, и тогда он ляжет к ней в постель и обнимет, прижав к себе, и почувствует запах фиалок и тепло ее тела. А может, она уснет в гостиной на диване, и он отнесет ее наверх. Или она не будет спать, а накинется на него с упреками, отчего он так долго и заставил ее волноваться, – и это все равно будет приятно, потому что раньше во всем мире о нем не волновался никто. Он улыбнулся своим мыслям и сказал:

– Карна тоже обманула тебя.

– Что? – возмутился Уго. – Она мне изменила?