Лучшее признание в любви

– Я заключил с ними сделку. В обмен на несколько улыбок сейчас и обещание будущих историй они оставят нас в покое на несколько дней. Не могу гарантировать полное отсутствие представителей прессы, но будет полегче.

– Спасибо.

Как же ей хотелось прочесть его мысли и понять, что скрывается за всей этой дипломатией. Выяснить, было ли это просто очередной попыткой убедить ее выйти за него замуж.

Это был бессмысленный вопрос, и она не должна думать об ответе. Цезарь предлагает ей уважение и симпатию. И это все.

Она последовала за ним к машине, взяла его под руку и улыбнулась журналистам. Как только машина тронулась с места, Цезарь взглянул на нее и сказал:

– Почему бы тебе не поспать?

Идея была чудесная, но нет. Кто знает, как будет вести себя она во сне?

Она посмотрела на него и решила вместо сна попытаться что‑то узнать о нем. Может, даже получить некое представление о том, что он за человек. Потому что пока было такое впечатление, что он настолько старался никого не пускать близко к себе, что забыл, кто он такой на самом деле.

– Нет, все нормально. Лучше давай воспользуемся возможностью получше узнать друг друга. Может, ты расскажешь мне немного о своей работе, о своей жизни в последние годы?

Он сидел в расслабленной позе, но она чувствовала напряженность.

– Я же посол. Я представляю Агиларес. Может, наши страны и маленькие, но все равно значимые. Наша туристическая отрасль процветает. Мы также экспортируем вина и оливки, и, конечно же, люди всегда интересуются нашей королевской семьей.

– И тебе это нравится? В первую ночь, когда мы познакомились, ты сказал, что тебя раздражает быть тем, кем ты предопределен быть.

– Мне не следовало этого говорить. Моя работа – это то, что мне всегда нравилось делать. И она приносит все преимущества приятного образа жизни.

Габи нахмурилась. Она понимала, что он говорит правду, но все же чувствовала, что он что‑то недоговаривает.

– Ты что‑то скрываешь?

– Нисколько, – беспечно ответил он. – Это отличная работа, тяжелая, но в то же время веселая. Конечно же, есть и разочарования.

– Например.

– У королевской власти есть свои недостатки. Люди всегда интересуются моими последними отношениями, или какую вечеринку я посетил, или тем, что затевает моя семья. Но это всего лишь незначительные неудобства.

Габи задумчиво посмотрела на него.

– Больше интересуются твоими отношениями, чем чем‑то еще? Означает ли это, что твои взгляды отличаются от взглядов твоей семьи?

– Я этого не говорил. По‑моему, ты слишком много анализируешь.

– Это такой вежливый способ сказать мне, чтобы я занималась своими тараканами? – Внезапно ее охватил гнев. – Прекрасно, я говорила тебе, что меня волнует, но я понятия не имею, что волнует тебя. Кроме долга перед своей страной.

– Может, это так и есть.

– Я в это не верю. Мне нужно знать тебя лично. Как я могу думать о браке с кем‑то, кто настолько закрыт?

Наступило молчание. Потом Цезарь пожал плечами:

– Может, ты и права. Бывают моменты, когда мне хочется высказаться о вещах, которые никак не связаны с Агиларесом. О гуманитарной помощи, о попытках сделать мир лучше, а не только о привилегированных странах вроде моей. Я много путешествовал и много видел горя и зла. И да, я хотел бы, чтобы моя страна давала больше гуманитарной помощи. Я хотел бы больше работать в странах, где война и горе, возможно, в другом качестве. Но мой отец решил, что в своей нынешней роли я буду лучше служить Агиларесу.

Он произнес все это таким тоном, что Габи поняла: он вовсе не хотел говорить ничего подобного. А еще она чувствовала горечь за его словами.

– Должно быть, тебе было не просто.

– Так и есть. Но я понимаю точку зрения своего отца и не вижу смысла в неповиновении. Это не поможет. Вместо этого я убедил его согласиться на некоторое увеличение иностранной помощи, и я делаю все, что могу, по‑другому. Я влияю на принятие решений и иногда отправляюсь в анонимные поездки, финансируемые мной в неофициальном качестве.

Габи почувствовала какое‑то тепло, которое охватило ее. Ей и в голову не приходило, что Цезарь может заниматься благотворительностью. А еще у нее было чувство, что он сожалеет о своей доверчивости, что рассказал больше, чем следовало.

– Не так уж много людей знают то, что я рассказал тебе. И я бы хотел, чтобы так оно и оставалось.

– Конечно. Спасибо, что рассказал мне.

– И еще, – он нахмурился, – я не жалуюсь. Пожалуйста, не упускай этого из виду. Моя роль – посол, а не благотворитель.

Интересно, на самом ли деле он предпочитал держать эту заботливую сторону запертой и спрятанной даже от самого себя? Что бы это ни было, теперь она улыбнулась и, потянувшись, легко чмокнула его в щеку.

Большая ошибка. Ощущение его кожи на своих губах, желание промахнуться и поцеловать его в губы, его близость. Как тяжело устоять. Но она смогла!

Повернувшись к окну, она увидела, что машина начала крутой подъем по каменистой горной тропе.

– Почти приехали, – с какой‑то легкостью сказал Цезарь. – Продолжай смотреть в окно, так ты получишь полный эффект.