Луна команчей

Джейка, однако, невозможно было перевоспитать. Он повернулся к Ньюту и снова подмигнул.

— Да ведь проповедь закончилась, — сказал он. — Нет никакого вреда в подмигивании. Все равно никто не заметил. Все, о чем они думают — это война. Удивительно, что вообще кто-то пришел на похороны Нелли.

— У Гаса действительно проблемы с женами, — добавил он. — Если бы я был женщиной, то дважды подумал бы прежде, чем связываться с ним. Это ведь смертный приговор.

— Я хочу, чтобы вы были хорошим, — прошептала Мэгги. — Я просто желаю, чтобы вы были хорошим. Вы можете быть хорошим, Джейк, если попытаетесь.

Мэгги знала, что Джейк Спун не был совсем плохим, но, при этом, и слишком хорошим он не был. Хотя он время от времени бывал приятным, она часто чувствовала, что будет лучше, если у нее не будет никого, чем такой мужчина как Джейк. Но если бы она полностью отвергла его, то Ньют остался бы совсем одиноким. Она никогда полностью не отвергала Джейка, хотя часто испытывала такое желание. Ей досаждало то, что она большую часть своей энергии тратила на большого ребенка, когда на расстоянии менее ста ярдов от нее находился лучший мужчина, которого она давно любит. Но ничего не поделаешь.

— Я вижу Дитса, — прошептал Ньют, когда процессия достигла маленького кладбища.

И правда, Дитс и двое других негров, люди, которые работали на Нелли Маккрей или ее семью, почтительно стояли у рощи в ожидании.

Ньют подумал, умерла ли Грасиэла от укуса ядовитой змеи. Тогда им, возможно, по возвращении домой придется похоронить ее тоже. Ему нравилась Грасиэла. Она давала ему медовые пироги и учила его, как привязать тонкие ниточки к лапкам кузнечиков и заставить их тянуть палки вперед, как крошечные фургоны. Но если Грасиэла умерла, то им придется вновь слушать пение и молитву, и пройдет длительное время, прежде чем он сможет поиграть.

Кроме того, коричневое пальто, которым его мать так гордилось, царапало ему шею. Здесь пели еще дольше, и все взрослые собрались вокруг ямы в земле. Ньюту захотелось спать. В коричневом пальто ему было жарко. Он, держась за руку матери, прислонил голову к ее ноге и закрыл глаза. Следующее, что он увидел – он сидел на их кухне с Дитсом, который принес его домой.

Грасиэла, все еще живая, помогала ему снять колючее пальто.

5

Как только Голубая Утка разбогател, он начал думать об убийстве своего отца. Стать богатым было легко. Белые на дорогах появлялись в большом количестве и были неосторожными путешественниками.

Они путешествовали, как будто больше не оставалось никаких команчей. Большинство из них ночью даже не выставляли охрану. Голубая Утка предположил, что они приехали из тех мест, где индейцы были либо усмирены, либо все убиты. Иначе белые там были бы давно ограблены и убиты. Они пили ночью, пока не теряли сознание, или беспечно лежали со своими женщинами. Их было легко убить и ограбить, и даже у самого бедного из них было, по крайней мере, несколько ценных вещей: ружье, часы, немного денег. Некоторые женщины прятали драгоценности.

Часто Голубая Утка приводил в табун, который держал в своем лагере у реки Симаррон, пару лошадей.

Немногие из общины его отца охотились так далеко на востоке. Команчи не беспокоили его, как и восточные индейцы: чероки, чокто или другие племена, которых белые загнали на Индейскую Территорию. Эти индейцы не занимались грабежом: они пытались строить города и фермы. Они немного охотились, но у них было мало лошадей, чтобы преследовать бизонов. Несколько изгнанников из тех племен пытались присоединиться к группе Голубой Утки, но единственным, кого он принял, был чокто по имени Сломанный Нос, великолепный стрелок из ружья. Голубая Утка нуждался только в людях, которые были умелыми наездниками, как его собственный народ, команчи. Иногда ему нравилось совершать набеги глубоко в страну лесов, где у белых было много небольших поселений. Для этого ему нужны были люди, которые могли ездить верхом. Он хотел совершить набег, какой совершали команчи, только на восточные земли, где белые были многочисленны и беспечны.

У Голубой Утки было пять женщин, две из племени кайова и три — белые женщины, которых он похитил. Было много других похищенных женщин, с которыми он позволял своим людям поиграть некоторое время и затем убивал. Он хотел, чтобы белые знали, что, как только к нему попадала одна из их женщин, она была потеряна для них. Эрмоук, первый человек, присоединившийся к нему после того, как он покинул общину своего отца, был очень похотлив, так похотлив, что его надо было одергивать. Голубая Утка хотел богатства, но Эрмоук хотел только женщин. Он готов был напасть на любой отряд, если видел там женщину, которая вызвала у него желание.