Луна команчей

— Но, генерал, как насчет Техаса? — печально спросил полковник. — Нам некого туда послать. Президент лично надеется, что вы возьмете Техас.

Айниш Скалл пощелкал своими линзами, пока не установил последнюю линзу, ту, которая закрывает весь свет, и обеспечил полную темноту.

За своей черной линзой он больше не мог видеть полковника, чего Скалл и добивался. Он хотел подумать несколько минут. Айнес ненавидела черную линзу. Она знала, что он мог щелкнуть черной линзой, и она переставала для него существовать.

Но полковник Соулт не об этой хитрости. Он не знал, что только что исчез из мира Скалла.

Он мог видеть только то, что Шоры Скалл, победитель в пятнадцати стычках с Ребами, уставился на него из-за тех самых шор, которые и дали ему прозвище.

Полковник Соулт почувствовал некое неудобство, но еще большим неудобством, он был уверен, была необходимость возврата в Вашингтон с новостями, что Скалл от всего отказался. Отказ, несомненно, был бы воспринят как крах дипломатической миссии полковника. Ему досадно было осознавать, что он сам совершил ошибку, предложив генералу Скаллу Техас, прежде чем тот успел отказаться от всего Запада. Если об этой оплошности узнают, полковник знал, что его собственное следующее назначение вряд ли понравится миссис Соулт. Если это назначение окажется к западу от Огайо, то миссис Соулт будет расстроена. По ее глубокому убеждению Огайо был самым западным пунктом, в котором могла иметь место цивилизованная жизнь. Она услышала однажды о жителях пограничной полосы, которые под завывание снежной бури вырвали страницы из одной из книг миссис Браунинг, чтобы разжечь костер. Сама миссис Соулт писала небольшие стихи, в основном религиозного характера. Свидетельство жителя пограничной полосы и костер достаточно убедили ее в том, что за Огайо были только варварство и снежные бури.

Генерал Скалл в безопасности за своими шорами размышлял над тем, как он внезапно прекратил скакать во время осады Виксберга. Блошиная болезнь, как он называл ее, которая напала на него в яме у Аумадо, покинула его благодаря выстрелу очень шумного орудия одним серым утром в штате Миссисипи. Он неудержимо скакал к недоумению своих войск, когда пушка рявкнула ему на ухо. С тех пор не было ни одного скачка.

Теперь ему предложили Запад, страну просторов и неба, место, где жили последние незамиренные коренные жители. Однажды на совете он встречался с несколькими шайеннами и подумал, что никогда не видел более красивых людей.

Земельная политика, направленная на доведение их до голода и уничтожения, не улыбалась ему. Это было делом, которое было ему не по душе.

Однако когда он вспомнил Техас, то понял, что неспособен был немедленно или категорически отказаться. Он любил топтать равнины во главе своего отряда рейнджеров. Это занятие было лучше, чем убийство его кузенов из Каролин или кузенов Айнес из Джорджии. Он помнил свои острые стычки с Бизоньим Горбом, врагом, которого он даже толком не видел вблизи. Он помнил смелое воровство Пинающего Волка и болтливость следопыта Знаменитая Обувь. В особенности Скалл помнил Аумадо, Черного Вакейро, яму, клетки, сырых голубей и мучения его мозга, страдавшего от того, что старый майя удалил веки.

Его друг Фредди Катервуд и его компаньон Джонни Стивенс несколько раз потчевали его рассказами о Чьяпасе и Юкатане.

Катервуд даже дал ему альбом с рисунками затерянных храмов на Юкатане, выполненными во время его последней поездки с Джонни Стивенсом.

Аумадо, вспомнил он, был человеком с юга, из тех самых районов, которые исследовали Катервуд и Стивенс. Скалл чувствовал, что он мог бы тоже отправиться когда-нибудь и увидеть джунгли и храмы, место, которое породило его самого проницательного врага.

Но Аумадо, если был еще жив, находился в Мексике, тогда как полем действия ему предлагали Техас. Он задавался вопросом, кто из людей, которых он когда-то вел, остались в живых, и по-прежнему ли Бизоний Горб занимал великий каньон Пало-Дуро. Скалл читал отчеты о сражениях в Техасе, но уже прошли годы с тех пор, как он встречал имя Бизоньего Горба, упомянутое в связи с набегом. Как это было с большинством великих вождей, его имя просто выпало из истории, когда он состарился.

Когда он скрылся за своими шорами, ему пришло в голову, что еще одним серьезным основанием для возвращения в Техас была Айнес. Поскольку не было никакого способа управлять ею, было бы, несомненно, лучше выпускать ее на границе, чем на мрачные улицы Бостона.

Скотоводство быстро развивалось, судя по прочитанным отчетам. Если бы Айнес развлекали ковбои и скотоводы, она могла бы успокоиться на пару лет.