Лунатики

Единственным внушающим уважение и любовь свойством этого жестокого прусского князя церкви был его непотизм – та любовная забота, которой он окружил своих многочисленных племянников, племянниц, свойственников и своего незаконнорожденного сына. Это он устроил Николасу и его брату Андреасу богатые пребенды[127] в канонии Фромборка; благодаря его влиянию, старшая из сестер Николаса Коппернигка стала матерью-настоятельницей цистерцианского монастыря в Кульме, а младшую выдали замуж за дворянина. Хроникер – современник событий сообщает также, что "Филипп Тешнер, по рождению – сын проститутки, но рожденный у пары Лукаса – епископа и добродетельной девственницы, когда Лукас еще был членом магистрата в Торуни, продвинут епископом на пост городского головы Браунсберга" (по сообщениям Прове).

Но его любимчиком, его fidus Achates (верным Ахатом), был юный Николас. Скорее всего, это был классический случай притяжения противоположностей. Епископ был властным, его племянник предпочитал держаться в тени. Епископ был страстным и раздражительным, племянник – кротким и послушным. Дядя был непредсказуемым сангвиником, племянник – скучным педантом. В их частных отношениях и в глазах представителей их маленького, провинциального мирка, епископ Лукас был ярчайшей звездой, а каноник Николас – его тусклым спутником.

3. Студент

Зимой 1491-1492 года, в возрасте восемнадцати лет Николас Коппернигк был послан на учебу в знаменитый Краковский университет. Единственным документом за четыре года обучения был пассаж, в соответствии с которым: "Николай, сын Николая из Торуни" был зачислен в университет и внес плату за обучение полностью. Брат Андреас тоже был принят, но документы отмечают, что он внес только часть оплаты. К тому же, студентами они стали не одновременно: после имени Николаса имеется еще пятнадцать записей перед тем, как появляется имя его брата, Андреаса. Никто из них университет не закончил.

В возрасте двадцати двух лет Николас возвращается в Торунь по вызову епископа Лукаса. Один из каноников собора во Фромборке находился при смерти, и епископ желал побыстрее закрепить эту пребенду за своим любимым племянником. У него были все причины торопиться, поскольку члены городского совета Торуни сами весьма беспокоились о будущем в экономическом плане. Вот уже несколько месяцев они получали беспокоящие письма от своих деловых партнеров и агентов в Лиссабоне относительно возможного открытия морского пути в Индию, совершенного неким генуэзским капитаном, а так же о предприятиях португальских моряков по достижению той же цели путем обхода мимо самого южного мыса Африки. Слухи превратились в уверенность, когда отчет, который Колумб, после возвращения из своего первого путешествия через Атлантику, адресовал премьер-министру Рафаэлю Санчесу, был напечатан в виде плаката сначала в Риме, затем в Милане и, наконец, в Ульме. То есть, никаких сомнений уже не было: эти новые торговые пути на Восток представляли серьезную угрозу процветанию Торуни и всего Ганзейского Союза. Для молодого человека из хорошей семьи, но с неопределенным призванием, самым безопасным было бы обеспечить себе какое-нибудь уютное и непыльное местечко. Да, это правда, что в то время Николасу было всего двадцать два года; но, после всего, Джованни ди Медичи, будущий папа Лев Х, стал кардиналом вообще в четырнадцать.

К несчастью, ожидаемая кончина каноника Маттиаса де Лаунау, соборного священника Фромборка, случилась на десять дней раньше, 21 сентября. Если бы он умер в октябре, епископ Лукас сделал бы Николаса каноником без лишних церемоний; но в нечетные месяцы года привилегия заполнения вакансий в Вармийском капитуле принадлежала не епископу, а римскому папе. На пребенду имелись и другие кандидаты, по этому вопросу плелись сложнейшие интриги; кандидатура Николаса была отвергнута, сам он жаловался на свое невезение в ряде писем, которые еще существовали в XVII веке, но потом куда-то пропали.

Правда, двумя годами спустя, в Капитуле появилась новая вакансия, на сей раз – весьма удобно – в августе, так что Николас Коппернигк был надлежащим образом назначен каноником фромборкского собора; после чего он тут же отбыл в Италию, чтобы продолжить свою учебу. Пребенда за ним сохранялась, хотя сам он святых обетов не давал, и его физического присутствия во Фромборке не понадобилось в течение последующих пятнадцати лет. В течение всего этого периода имя каноника встречается в документах собора лишь дважды: первый раз в 1499 году, когда его назначение было официально подтверждено; а во второй раз, в 1501 году, когда его первичный отпуск длительностью в три года был продлен еще на такой же срок. Должность каноника в Вармии, похоже, была, если воспользоваться вульгарным языком того столетия, работенкой не бей лежачего.