Лунные кружева, серебряные нити

— Откуда я могу знать? Знаю, что на севере, за морем, и всё. Может, родители твои знают. Вдруг ты им рассказывала?

— Точно! Нужно к ним наведаться!

— Лад, я сегодня твои портреты на столбах видел и стражников с собаками.

Я представила себе забавную картину: Часлав вернулся с Верховным Мистагогом, а птичка упорхнула! Опростоволосился «любимый кузен».

— Данияр, ну придумай что-нибудь! Как мне покинуть город?

— Что-нибудь обязательно придумаем. Нам в любом случае нужно убираться отсюда. Или в поселище жить, или вообще — в Галтию уехать. А ты чего орешки не берёшь, ты же любишь?

— Я? Терпеть не могу!

— Знаешь что? Я больше в бане спать не буду, — сказал поздно вечером Данияр, задувая свечи, раздеваясь и укладываясь в постель. — Хочешь, сама туда иди.

— Ладно, спи тут. Только чтоб без рук!

— А обнять хотя бы можно?

— Нет.

— А за руку взять?

— Нет.

— А…

— Нет.

— Всё, спи. Я до тебя даже и пальцем не дотронусь, пока сама не попросишь, — и отвернулся.

— А если попрошу, когда стану старой каргой?

— Будет уже поздно. С грелкой будешь спать.

ГЛАВА 5

Наша жизнь подобна маскараду — всякий носит при себе маски.

(воларская народная мудрость)

Когда я проснулась, солнце было уже высоко.

— Данияр, эй! — потрясла я его за плечо. — Черники хочется…

— Какая черника, осень скоро… — недовольно пробормотал он, не открывая глаз.

— Тогда виноградика.

— Намёк понял. Захоти его, пожалуйста, чуть позже; я ещё посплю.

Я неохотно вылезла из тёплой постели, перелезла через Данияра и начала рыться в сундуке, выбирая одежду.

— Ты куда собралась?

— На рынок. Здесь же есть рынок?

— Ну почему ты такая вредная? — он сел и потянулся. — Уже иду.

— И я с тобой. Мне надоело в четырёх стенах сидеть. Знаешь, что я придумала? Я одену твою одежду и шляпу. Никто ведь не додумается искать меня среди мужчин?

Данияр рассмеялся:

— У меня нет шляпы, и одежда моя тебе будет велика.

— Купи, пожалуйста, шляпу с широкими полями. И нитки с иголкой. Я немного подошью твои вещи, чтоб с меня не падали. А вообще у тебя денег много?

— Лада, вот только не начинай опять про шубу. Я сказал, к зиме купим.

— Да какая шуба? Я список хочу написать, что еще купить нужно!

Я извлекла из ящика стола чернильницу, перо, кусок потрёпанного пергамента и начиркала:

«1 мука

2 хлеб

3 яйца

4 молоко

5 сыр

6 морковь

7 лук»

И вручила сей список Данияру:

— И про виноград не забудь!

Когда он вышел за порог, я принялась рыться в его вещах, выбирая себе рубашку, штаны и куртку. Куртку ушивать не буду. Рубашку — чуть-чуть — пусть лучше остаётся широкой и длинной, чем подчёркивает фигуру. А вот штаны придётся сузить и укоротить.

Как только он вернулся, я сразу же забрала из корзины виноград и отправилась в кухню. Данияр внёс следом две тяжёлых корзины и мешок, поставив всё это богатство на пол. А потом надел мне на голову шляпу, поля которой закрывали мне пол-лица.

Не снимая шляпы, я так и присела на старую табуретку:

— Данияр, а что это ты притащил?

— Как что? Он достал из кармана список. Всё, что ты просила: один мешок муки, два хлеба, три яйца, четыре кувшина молока, пять головок сыра (и зачем нам столько?), шесть морковок и семь луковиц.

— А раньше я отправляла тебя одного за покупками?

— Что-то не так?

— Ладно, забудь.

Когда я оделась в мужскую одежду, натянула шляпу, спрятав под неё волосы, и вышла к Данияру, он забраковал мои старания:

— Ну, посмотри на себя — какой из тебя мужчина? Тонкая, хрупкая, и голос нежный.

— Это только потому, что ты знаешь. А ведь мы так и из города можем уйти, особенно в сумерках.

— Хорошо, давай проверим сначала. Вечером выйдем прогуляться и к Тэодору заглянем. Это сын аптекаря, он меня на лекцию и затащил.

— Есть одно маленькое но — у меня в темноте глаза светятся.

— Ничего, шляпу получше нахлобучь. И говорить старайся поменьше.

— А зовут меня как?

— Молчан. Намёк ты поняла.

— Договорились, — вздохнула я.

Вечером мы вышли со двора, и Данияр тот час хлопнул меня пониже спины с просьбой перестать вилять бёдрами. Я старалась изо всех сил — не вилять и не обижаться. Выйдя из ремесленной слободки, мы немного поплутали по тесным улочкам и остановились у большого дома, весь первый этаж которого занимала аптека.

Данияр постучал в узкое окошко, и оно распахнулось.

— О, здорово! А ты чё, уже на лекцию собрался? Так рано ещё, — высунулся плотный веснушчатый парень в круглых очках.

— Выходи, пройдёмся.

Через минуту он уже стоял на крыльце, в коротких штанах, расстёгнутой рубашке, модных остроносых башмаках и со свитками под мышкой.

— Это — Тэодор, а это мой дальний родич — Молчан, — представил нас Данияр.

Тэодор пожал мне руку, и я кивнула головой.

Мы зашагали вверх по улице, к центру города.

— Отец меня осенью в Белобрег отсылает, на лекаря учиться, — вздохнул парень.

— Так это же хорошо, — ответил Данияр, — будешь зелья прописывать, которые в вашей аптеке продаются. Семейное дело.

— Да, тебе легко говорить, ты, когда на королевском флоте служил, видать, везде побывал.

— Везде — не везде, но в Балтии был, и в Селиноре, и в Валибии. Неужели тебе больше ничего не хочется увидеть, кроме этого пыльного Старброда?