Лунные кружева, серебряные нити

Парень уныло пожал плечами и не ответил.

Гуляя по городу, мы встретили еще одного их знакомого — Дубыню, который усердно звал нас в трактир:

— Пойдёмте, братцы, посидим, побалакаем. Качей новое пиво привёз, селинорское. Я вас с такими крошками познакомлю — закачаетесь!

Но Тэодор, очевидно, был не ходок по трактирам. А Данияр и вовсе резко оборвал беседу, сказав, что с ним малолетний родственник, и нечего ребетёнка спаивать. Тогда Дубыня одолжил у Тэодора денег и отправился развлекаться сам.

— И часто вы с Данияром по кабакам шляетесь? — поинтересовалась я у Тэодора, бросая на своего парня косые взгляды.

— И правда, Данияр, мы с тобой уже давно знакомы, а никуда не ходили, кроме, как на лекции. А приходите ко мне в гости вечерком, оба, а? Обсудим, так сказать, политическую обстановку за чашечкой чего-нибудь…

Мы согласно закивали, а Тэодор углубился в рассуждения о пользе и вреде хмельных напитков. Так, незаметно, мы приблизились к центральной площади.

Лектор проводил занятия прямо в скверике, поэтому слушатели сидели, где придётся. Заборы и лавки были заняты, и мы, за неимением лучшего, разместились прямо на траве. Пока профессор готовился, перекладывая свои бумажки туда-сюда, все галдели, а я рассматривала собравшийся народ.

— Эй, Любава! — Тэодор подскочил с места, завидев в толпе знакомую девушку. — Иди к нам, падай!

Между нами уселась, поджав ножки, невысокая худенькая девушка с длинной русой косой.

— Знакомься, — продолжал Тэодор, кружа над ней, — это — Молчан, а это — Данияр.

— Очень приятно. Любава, — девушка безразлично кивнула и уткнулась в свой фолиант.

Сегодня разговор зашёл о парламенте. С профессором, нестарым еще человеком в смешном белом парике, можно было общаться по ходу лекции и задавать вопросы.

— Скажите, пожалуйста, — поднялась я с места, не обращая внимания на попытки Данияра усадить меня обратно, — а какую роль вы отводите женщине в современном мире вообще и политике в частности?

— Молодой человек, вопрос хороший, но не имеющий отношения к содержанию сегодняшней темы, — ответил лектор, поправляя очки.

— Профессор, мой вопрос затрагивает такой аспект жизни, как голосование и выборы в парламент. А это имеет непосредственное отношение к данной лекции.

— Ну что ж, я отвечу. При нынешней власти и данной сложившийся ситуации я сомневаюсь, что в ближайшем будущем женщины получат право голоса, а уж тем более право участия в качестве избирающихся членов парламента. Эти миром правит сильный пол, юноша.

— Позволю себе не согласиться с вами, профессор. За каждым великим мужчиной стоит женщина, порой мягко руководящая им, порой подталкивающая к нужному решению.

— В ваших словах, несомненно, присутствует немалая доля истины, молодой человек. Женщина сильна своей слабостью, и мы всегда негласно подчиняемся ей.

— Браво, браво! — зарукоплескала сидящая рядом Любава. — Молчанчик, ты такой молодец!

Как только солнце стало опускаться за горизонт, все начали расходиться.

— Любава, а это… можно провести тебя домой? — поинтересовался у девушки Тэодор. — Темно уже…

— Ну и что, что темно? Или ты думаешь, я дороги не найду?

— Он просто хотел сказать, что ещё не поздно, и можно провести вместе ещё немного времени, если ты не против, — вставила я свои пять монет, стараясь доходчиво объяснить слова Тэодора.

— А-а, ну тогда можете все вместе меня проводить, я не против. Нам туда — на Подольскую, — кивнула она головой и зачем-то взяла меня под руку.

Мы с Любавой шли впереди, обсуждая неправильный курс нашего короля и вынужденное бесправие женщин; парни плелись следом.

— Знаешь, Молчан, ты так меня понимаешь… Ни один парень на такое не способен!

— Понимать тебя должна подруга, а парень — он на то и парень, у них мозги по — другому заточены.

— Какой же ты интересный… Жаль, что мы уже пришли… Когда еще свидимся? Хочешь, завтра? — схватилась она за меня обеими руками, стараясь заглянуть под шляпу.

— Не знаю, уезжать собираюсь… — отвела я глаза.

— Прискорбно… Напиши хотя бы…буду ждать… Ладно, всем пока! — махнув на прощанье ручкой и еще раз взглянув на меня, она скрылась за дверью.

Обратно в сумерках мы шагали молча, потому что Тэодор был в таких расстроенных чувствах, что даже бросил дурную затею — в гости зазывать.

— Так вот почему ты уезжать не хочешь, из-за Любавы, — наконец догадался Данияр, приближаясь к аптеке.

— Хотел её пригласить погулять или на лодке покататься. Если б не этот хлыщ в лаптях, родственничек твой…

— Сам ты хлыщ, — Данияр приобнял меня за талию.

Тэодор захлопал рыжими ресницами:

— Простите, ребята, я вас не знаю, — развернулся и зашагал к двери.

— Стой, подожди! — я схватила его за рукав, другой рукой снимая шляпу и распуская волосы. — Ладомира. Приятно познакомиться.

Он опешил, а затем разозлился:

— А знаете, теперь я на вас зол вдвойне! За то, что вы из меня дурачка делаете!

— Да подожди ты, — встал у него на пути Данияр. — Не кипятись. Нам всего лишь хотелось узнать, правдоподобен ли этот маскарад.

— А-а, и поэтому вы на мне эксперимент ставили. Молодцы, нечего сказать!