Лужок черного лебедя

— Конечно. Я покупал у вас рождественскую елку. Майкл Тейлор. Чем я могу быть полезен, мистер Суинярд?

— Сэм, просто Сэм. Я собираю подписи под петицией. Вы, наверно, еще не знаете, что Совет Малверна планирует построить отдельный район для цыган, прямо здесь, в Блэк Свон Грин. И не типа временное поселение, нет, п-стоянное жилье.

— Это плохие новости. А когда об этом сообщили жителям?

— Вот именно, Майкл. Об этом никому не сообщили! Они пытаются сделать все исподтишка, чтоб успеть, пока никто не начал возмущаться, а потом уже будет поздно! Они планируют построить целый район там, за Хайк Лэйн, рядом с крематорием. Неплохо, а? Малвернский Совет не хочет, чтобы цыгане жили у них, в Малверне, нет спасибо. Они уже зарезервировали землю для сорока караванов. Но это они говорят, что сорок, на самом деле их тут будут сотни, как только район закончат; сюда съедутся все их родственники, дядюшки и тетюшки. Здесь будет настоящая Калькутта. Даже не сомневайся.

— Где я должен подписать? — Отец взял папку с зажимом и накарябал свое имя. — На самом деле, один из этих цыган… этих гадов… стучался к нам в дом сегодня днем. Часа в четыре, как раз в то время, когда домохозяйки и их дети сидят дома, беззащитные.

— Меня это даже не удивляет. Они уже давно шатаются рядом с Уэллингтон Гарденс. Им кажется, что в старых домах гораздо больше добра, которое множно стащить или выпросить у хозяев. А ты представь, что будет, если тут построят этот лагерь! И когда в нашем районе закончится все бесхозное добро, которое можно стащить и сдать на металлолом, они нацелятся на что-нибудь посерьезней и поценней, если ты понимаешь, о чем я.

— Я надеюсь, твоя работа по сбору подписей дает хороший результат, Сэм? — Отец вернул ему папку с зажимом.

— Только три отказа. Священник сказал, что не хочет быть втянутым в «парти-занскую политику», но его жена очень быстро переубедила его, сказав, что в таком случае она больше не жена священника. Все-стальные подписывают петицию так же легко и быстро, как и ты, Майкл. У нас будет экстренное собрание в клубе в Среду, будем обсуждать варианты, как лучше вправить мозги Малвернском Совету. Могу я рассчитывать на твое присутствие?

Надо было сказать «да». Надо было сказать: «вот мои карманные деньги, наточите наши ножи, пожалуйста, прямо сейчас». И тогда точильщик начал бы раскладывать свои инструменты прямо там, у нас на пороге. Металлические листы, кремни и (как оно называется?) каменное колесо. Он бы сколнился над этим колесом и сморщился бы, как гоблин, и в глазах его появился бы этот опасный блеск. Одной рукой он бы вращал маховик, быстро, быстро, еще быстрее, а в другой сжимал бы нож и подносил бы лезвие к вращающемуся колесу, все ближе и ближе, до тех пор, пока камень не коснулся бы метала — и искры, синие бешеные искры засветились бы в тусклом сумраке, цвета Кока-колы. Я бы почувствовал запах жженого, горячего металла. Услышал бы визг лезвия, столкнувшегося с каменным маховиком. Он точил бы ножи, один за одним, и их лезвия, одно за одним, становились бы тоньше и острее, чем охотничий нож Норманна Бэйтса. Они стали бы настолько острыми, что смогли бы разрезать и мускулы и кости и вермя и страх. Эти мальчишки в школе наверно ненавидят меня. Острыми настолько, чтобы перерезать Завтра они опять сделают со мной что-нибудь гадкое? Сухожилья.

Господи, ну почему я не сказал «да»?

* * *

Если ты появишься на публике с одним из родителей — тебя заклеймят «педиком». Но сегодня многие дети шли в сельский клуб со своими родителями, поэтому я не беспокоился. Окна Клуба Блэк Свон Грин (клуб возведен в 1952) сияли масляно-желтым светом. Он всего в трех минутах ходьбы от Кингфишер Медоус, прямо напротив Начальной Школы. Странно, раньше здание Начальной Школы казалось мне огромным, а теперь…

Как мы вообще можем быть уверены насчет «истинного» размера вещей?

В помещении клуба пахло сигаретами, воском, пылью, цветной капустой и краской. Если бы мистер и миссис Вулмор не заняли нам места в первом ряду, нам бы пришлось стоять у задней стены. В последний раз столько народу в клуб набивалось в тот день, когда мы разыгрывали сцену Рождества Христова, я тогда играл грязного беспризорника из Вифлеема. Свет софитов отражался в глазах зрителей, и со сцены мне казалось, что за нами наблюдают сотни кошек. Из-за Палача мне пришлось переврать несколько ключевых фраз. Мисс Трокмортон была возмущена этим фактом. Зато я хорошо сыграл на ксилофоне и спел песню «Белый или Черный, Желтый или Красный, приходи и посмотри на младенца Иисуса». Когда я пою, я не заикаюсь. Джулия тогда носила брекеты на зубах (совсем как тот чувак по кличке «Челюсти» из фильма «Шпион, который меня соблазнил»). Она сказала, что я играл естественно. Это было неправдой, но это было так мило с ее стороны, что я запомнил.