Макорин жених

У Макоры тоже пела душа, но она не без суровости покрикивала на шаловливых

ребятишек и наставляла старушку няню:

– Ты, Петровна, построже с ними, не давай воли. А то они готовы всё перевернуть вверх

дном.

Зашел в детсад и Синяков, походил, покрутил ус.

– Вы, товарищи женщины, толково придумали, – сказал он, будто выдал награду. –

Придется благодарность в приказе объявить...

– Помогли бы, Федор Иванович, посуду достать, – окружили его женщины. Он довольно

улыбался из-под усов.

– Скажу завхозу, чтобы позаботился.

Фишка-завхоз появился на лесопункте незаметно: как он стал завхозом, не помнят ни

Иван Иванович, ни сам Синяков. Почему молодой и видный собой парень не на фронте, это

казалось удивительным многим, иной раз его и спрашивали об этом. Он смеялся. Одним

отвечал, что забронирован, другим заговорщически подмигивал: «Состою на спецучёте»,

третьим говорил, ухмыляясь: «Я не дурак, чтобы к фашисту под автоматную очередь идти...»

Так и прижился, примелькался, интерес к нему охладел. Как-то Синяков вызвал его по

поводу ремонта бараков. В тесный кабинет зашел представительный детина в ладно

скроенной бекеше из желтой овчины, в белых поярковых валенках с блестящими калошами.

На валенки нависали широкие разутюженные брюки. Завхоз сел на дощатый диванчик в углу

кабинетика, с достоинством заложил ногу на ногу, щелкнул портсигаром и стал ловко

пускать к потолку ровные колечки дыма. Синяков посматривал на него, примеряясь в

мыслях, как бы начать разговор, потому что разговор предстоял неприятный. Что-то знакомое

показалось ему то ли в лице, то ли в повадках завхоза. Синяков, прищуря глаза, наблюдал.

Вдруг он вспомнил. Этот молодой человек вот так же сидел на стуле и пускал кольца дыма к

потолку в его, Синякова, горнице среди гостей в тот памятный день возвращения с фронта.

– Мы, кажется, с вами имели честь встречаться, – проговорил Синяков, и левый ус его

задергался. Завхоз оживился, закивал головой.

– Как же, Федор Иванович! Мы с вами соседи. Ведь Фишка я, неужели не узнали?

Синяков развел руками.

– На-кося, какой вымахал... Не может быть, что ты тот Фишка-нетопырь, который от

Мити Бережного бегал, будто заяц... А?

– Тот самый, – подтвердил завхоз. – Бегал, было время... Вы меня вызывали, начальник?

Они говорили о ремонте бараков. Синяков горячился, упрекал завхоза в

бесхозяйственности, в отсутствии заботы о простых вещах, а сам в это время думал: «Ну и

прохвостина, ведь ни разу в глаза не глянул. Чего он там нашел на стене? Уставился в одну

точку. .» Синяков невольно посмотрел в направлении взгляда завхоза. В стене зияла дыра от

вывалившегося гвоздя. Не отводя от неё глаз, завхоз безучастно повторял:

– Так точно. Был грех. Слушаюсь, начальник!

4

Синяков спал по три часа в сутки. С воспаленными веками он ходил по поселку,

покрикивая и распоряжаясь. В лесопункт прибывали сезонники, их всех надо было принять,

разместить, распределить по лесосекам. А вечерами начальник лесопункта не отпускал от

уха телефонной трубки: то передает дневную сводку, то разговаривает с начальством, то

звонит по сельсоветам и до поту кричит, чтобы немедленно направляли людей, не затягивали

ни на единую минуту. А ещё позднее приходят мастера, бригадиры, приносят сведения. Дело

вроде налаживается, радуется душа начальника – график пошел в гору, и, если поднажать,

можно даже надеяться и на выполнение плана, чего давно уж не бывало.

Старые бараки все переполнены, а люди прибывают и прибывают. Всё больше женщины.

Галдят, суетятся, ссорятся – ничего, уживутся как-нибудь. Был бы народ, а дело постепенно

пойдёт. Как-то после полудня в окно постучал Васька Белый.

– Товарищ начальник, тебя Ваня-мастер зовет.

– Какой еще Ваня-мастер?

– Ну, Иван Иванович, неуж не знаешь? Говорит мне: «Пулей, Васька, лети, дело-то

срочное, всё равно будто военное. По ихнему-то, по-фронтовому, чепе называется. Меня хоть

и не взял военком, обманул, едри его корень, да я маленько-то смыслю, как чего по-

фронтовому называется...»

– Да что случилось-то? Болтаешь зря...

– И вовсе не болтаю, спроси кого хочешь, все скажут, что я даже устав нутряной службы,

почитай, наизусть выучил. Боевой устав пехоты, было, начал зубрить, да очки сломались,

надо бы склеить стеклышки-то. У тебя, Синяков, нету клею для стекольного склеивания?

– Нет у меня клею. А ты говори, в чём там дело.

– Дело-то? А в чём, видишь ли... Баба тут приехала одна, сезонница, с ребятами...

– С какими с ребятами?

– Да со своими. Двое у неё, один-то уж годиков четырех, а другому и двух нет...

– Что ещё за фокусы!

Синяков крупным шагом двинулся к поселку. Завидя его, встречные улыбались, а

миновав, прыскали. Новость распространилась уже по всему поселку: «Ребятишек на

лесозаготовку повезли...» Васька Белый, семеня за Синяковым, пытался, забежав сбоку, что-