Мальчик как мальчик

Когда «форд» остановился у КПП, лейтенант всего лишь опустил стекло и сказал пару слов невидимому пограничнику – и мы двинулись дальше. Сперва мне показалось, что пейзаж за окном ничуть не изменился; все те же елки да сосны летели, бежали и проплывали мимо, растворяясь во мгле. Вот только луна пропала, да еще почему-то обнулились часы на приборной панели.

Помню, тогда я обернулся, и холодок пробежал у меня по коже. Позади нас стелилось темное безвидное пространство, и даже дорога как будто исчезала сразу за нашими колесами.

– Не оглядывайтесь, – вполголоса произнес Сергеев. – Тут всегда так. Я же говорю, одностороннее движение.

Часы показывали 0.10, когда он остановил машину на асфальтовой площадке, под фонарем.

Место, куда мы прибыли, представляло собой небольшой супермаркет или, точнее сказать, магазин duty-free у пограничного перехода. Проще сказать, это был низкий бетонный ангар с обширным пандусом и стеклянными дверьми. Над всем этим красовалась вывеска:

О! МЕГА

товары в дорогу

«О» как раз и было выполнено в виде греческой буквы, последней в алфавите. Похожее на чертеж презерватива, это неоновое «О» было согнуто из розовых газовых трубок. Возможно, из-за этого омегамаркет смахивал на дрянной американский мотель с почасовой оплатой.

По ночной поре здесь было безлюдно; в сторонке скучало несколько разноцветных машин, дорогих и не очень. Допотопный автобус «MAN» остановился у самого входа, погасив фары. За рулем сгорбился водитель. Похоже, он спал. На боку автобуса виднелась табличка: «Москва – Нальчик».

– Ну вот, ждите здесь, – велел мне лейтенант.

Я остался стоять на парковке, не имея ни малейшего представления о том, что делать дальше. Огоньки «форда» мигнули в последний раз и скрылись за условными деревьями.

Дождь перестал. Фонари на пандусе светили голубым светом, вывеска горела призывно.

Стеклянные двери раскрылись, и из магазина повалила толпа отъезжающих, с пакетами и традиционными клетчатыми сумками. Люди не спешили грузиться в автобус. Стояли и курили. Я мог слышать, что они говорят. И даже понимал, хотя говорили не по-русски.

«Надо было еще водки брать, – говорил кто-то. – Говорят, там совсем ничего не будет». – «Только по одной разрешается, – возражал второй. – Только на дорогу». – «Ты вообще о чем говоришь, э? Какой водка? Думаешь, ночь, так Аллах не видит?»

– Однако тут и порядки, – пробормотал я.

– Порядки везде одни и те же, – отозвался голос за спиной. – А дьявол, как известно, живет в деталях.

Человек в темном осеннем плаще смотрел на меня, тонко улыбаясь. За его спиной мигал аварийкой длинный черный «мерседес». На крыше у него я заметил синий проблесковый маячок – выключенный.

Незнакомец погасил улыбку. В прерывистом оранжевом свете его черты казались расплывчатыми, неоформленными, оставляя простор для догадок – видел ли я когда-нибудь это лицо или нет?

– Не узнаёте? – спросил он, будто расслышал мои мысли. Пригладил волосы, собранные сзади в темную косичку. Бриллиант на его пальце блеснул оранжевым блеском.

Некоторое время я боролся с желанием протереть глаза.

– Ну да, это я, – сказал W. – Который вечно хочет зла. Как бы банально это ни звучало.

Механическим движением я пожал его руку.

Тем временем его внешность продолжала меняться. Он по-прежнему был похож на Савика Рогозинского – но понемногу становилось ясно, что именно Савик всегда был похож на него. В следующее мгновение оранжевых фонарей его образ стал вполне законченным.

– Я же тебя сам придумал, – напомнил я. – Половину реплик сам вписал в сценарий.

– Уж знаю, знаю! – расхохотался Волан-Де-Морт. – Не нравится? А ты попробуй меня… передумать. Вдруг да выйдет кто-нибудь посимпатичнее? Ну там, Маленький Принц или типа того?

Я усмехнулся тоже:

– Вообще-то всякое случалось в истории сновидений. Зависит от употребляемых веществ. Откуда я знаю, что мне вколол Тимур Макбетович.

– Это еще кто? – удивился W. – Ах да, это же твой доктор. Но должен тебе сказать, что вещества здесь ни при чем. И доктор – это просто посредник. Ты еще скажи, что водитель автобуса, который вёз тех ребят в Нальчик, и есть создатель этого самого Нальчика… Впрочем, они все равно не доехали.

Мы оба посмотрели в одну сторону. Я вдруг почувствовал себя неуютно. На этой чертовой стоянке становилось все холоднее. Даже мой собеседник зябко кутался в плащ.

– Да, кстати, – сказал он. – Не зови меня больше Воландом. Мы же не в средней школе. Хотя остальные имена не лучше… так что зови меня… ну, скажем, господин консультант.

– Мне не нужна консультация.

– Верно. Не нужна.

Этот черт смерил меня оценивающим взглядом. Тронул алмаз на пальце:

– Впрочем, я догадываюсь, зачем ты приехал. Будешь просить за своего друга?

Прищурившись, я рассматривал его длинный «мерседес». Тот был всем хорош, но в этом сне у него имелась одна странность: я никак не мог понять, что обозначает никелированный шильдик позади. То ли Maybach, то ли Brabus, то ли вообще какой-то Carlsson. Буквы так и прыгали и норовили рассыпаться, как типографский шрифт, чтобы затем собраться в виде новой шарады.