Маньяк и тайна древнего русского клада

Елисеева снова углубилась в хирургическую работу и, прикрывая свои изумрудные глазки, скрупулезно исполнила данное ей указание. Курасавин, воспользовавшись ее помощью и используя еще один пинцет, стал прочищать внутренность раны и извлекать из нее всевозможный мусор, а также кусочки-волокна ткани, оставшиеся там от поврежденной пулей одежды. Закончив и это, не такое уж и простое, дело, опытный хирург промыл рану обыкновенной водой и, натужно вздохнув, отошел в сторону, где зажег специальную спиртовую лампаду и накалил на ней до красна медицинский скальпель, после чего вернулся на место и, даже не посоветовав впечатлительной девушке на этот раз удалиться, погрузил его в глубину раскуроченной им раны и, подержав его там доли секунды, резким движением вырвал наружу; характерный запах поджаренной плоти и судорожное подергивание бесчувственного туловища возвестили о том, что операцию можно считать законченной. Теперь оставалось еще только зашить прооперированную рану, наложить плотную марлевую повязку и вколоть раненому «амоксиклав», являющийся антибиотиком широкого действия; на эту, уже не настолько хитрую, процедуру ушло еще следующих десять минут, после чего проводившие операцию люди наконец-таки смогли спокойно вздохнуть, одновременно наполнившись чувством исполненного ими обоими долга.

Глава XIV. Бандитские розыски

Почти в то же самое время, как Курасавин и его бесподобная ассистентка занимались извлечением пули из раненного отставного спецназовца, Вацек подвергался точно таким же целительным процессам, где единственным отличием выступало лишь то, что он находился в сознании и пригласил к себе домой штатного доктора, периодически оказывающего свои услуги криминальному миру Иваново; а судя по тому образу жизни, какой предпочитали вести преступники, без работы он оставался довольно редко. Вот и сейчас, вызванный телефонным звонком среди ночи, он захватил с собой все необходимые инструменты и незамедлительно выдвинулся оказывать медицинскую помощь главе ивановской мафии.

Серцов Иннокентий Петрович, или попросту Кеша, как его запросто называли бандиты, давно достиг сорока-шестилетнего возраста и представлялся упитанным, вполне состоявшимся человеком среднего роста, выделявшимся следующими отличительными признаками: круглолицая физиономия отличалась розовым румянцем на пухлых щеках; маленькие серые глазки поблескивали очевидной и нескончаемой жадностью, но между тем не исключали в этом так называемом эскулапе медицинской науки еще и пронзительного ума и требуемых его должности знаний; седеющие волосы были коротко острижены и зачесаны назад аккуратной прической; огромные уши топорщились в разные стороны, образуя небывалую лопоухость; одет он был по-простому, в домашний спортивный костюм, никоим образом не сковывающий движений, поверх коего находился непременный медицинский халат, а на руках одноразовые перчатки, которые он одел тут же, как только получил от Валерия необходимые указания, требующие проводить операцию тут, прямо в его огромном коттедже. Вначале, только переступив порог шикарного дома, врач попытался еще возразить:

– Вам бы, Валерий Владимирович, непременно в больницу поехать…

Однако тут же был оборван грубоватым окриком безжалостного хозяина:

– Делай свою работу, «лепила», и не выказывай никому не нужную сердобольность: она здесь все равно ни для кого интересной не будет… а еще лучше, как и обычно, побольше помалкивай и задавай поменьше вопросов; я думаю, тебе достаточно хорошо платят, чтобы ты тут еще высказывал свое мнение; доставай пулю, делай перевязку, получай свои деньги и побыстрее отсюда проваливай, хотя нет… заодно посмотри мою голову: что-то после этого молотка у меня там образовалась сильно здоровая шишка, и мне бы очень хотелось узнать: не является ли она опасной? Впрочем, судя по тому, что я нахожусь в полном разуме, моя «черепушка» оказалась довольно-таки непробиваемо прочной.

Здесь Вацек заскрежетал неприятным смехом, одновременно поглаживая рукой непомерно раздувшееся синюшное образование, возникшее на его лбу в месте контакта с брошенным американским металлическим «молоточком». Удивительно, но несмотря на свои телесные повреждения, опасный преступник сохранял ясность ума и неиссякаемую способность к действию, оставаясь в таком состоянии, как будто он совершенно не испытывал боли.

Прежде чем приступить к извлечению пули, Серцов внимательно осмотрел повреждения лицевой части безжалостного бандита и, скрепя сердце, без рентгена и томографии, убедительно констатировал:

– Здесь, мне кажется, особых неприятностей не предвидится: удар получился вскользь, очевидно, Валерий Владимирович, Вы успели среагировать и отклонились назад, потому что воздействие пришлось только на верхнее лобное образование, где кость представляется наиболее крепкой, и я возьму на себя смелость предположить, что мозговое вещество в этом случае, возможно, не пострадало…