Манящая корона

– Да какая же вы бабушка, госпожа Эйрис? – с притворным смущением запротестовал тот, проворно исполняя приказ. – Вы, прошу прощения, женщина крепенькая, в самом соку…

– Ой, ну и сказал! – захихикала нянька. – Ишь, бесстыдник, напоил старушку да еще насмехается…

– Я насмехаюсь?! Да ни за что на свете! Ваше здоровье, госпожа Эйрис!

– Спасибо, миленький! И ты будь здоров…

* * *

Отдельная зала для особо важных гостей, куда хозяин гостиницы привел Хранителя Печати и где его уже ждал Хольг, точно так же сияла чистотой и была обставлена с подобающей роскошью, а стол, покрытый белоснежной эсанской скатертью – непременным атрибутом любого состоятельного дома, – ломился от яств, точно за ним должны были встретиться не два человека, а по меньшей мере полдюжины.

Резные дубовые панели, тяжелые бархатные портьеры, красивые витражи и начищенные до блеска бронзовые светильники порадовали взор Шруберта, но обилие пищи произвело прямо противоположный эффект. Хорошее настроение исчезло без следа: граф с детства отличался отменным аппетитом и слыл гурманом, но в последние годы из-за расшалившейся печени вынужден был ограничивать себя, полностью отказавшись от многих любимых блюд – тех самых, которыми был буквально заставлен стол. И негодяю Хольгу это наверняка было известно! Хоть из уважения к его титулу и должности воздержался бы… ладно, что еще можно ожидать от презренного книжника и торгаша!

Почтительный, безупречно вежливый поклон Хольга привел Хранителя Печати в еще большее раздражение. Как ни странно, Шруберту было бы легче, ограничься заклятый враг небрежным кивком: тогда можно было бы с полным основанием ответить столь же пренебрежительно. А теперь волей-неволей пришлось склониться, чтобы не показать себя невоспитанным невежей. Из-за этого, а также от вернувшейся злости утихшая боль в правом подреберье снова напомнила о себе, что отнюдь не прибавило Шруберту благодушия.

– Приветствую вас, граф! Благодарю, что любезно приняли мое приглашение… Вы, хозяин, можете идти, и проследите, чтобы нас не беспокоили, – сказал Хольг.

Кайенн не смог скрыть своего изумления:

– Но, ваше сиятельство… Осмелюсь спросить, а кто же будет прислуживать?

– Никто. Я сам поухаживаю за столь почетным гостем. Ступайте!

– Слушаюсь… – крепыш в красном жилете удалился, плотно прикрыв за собою дверь.

Шруберт, с трудом сдержавший вспышку гнева при издевательски-вежливых словах «любезно приняли», тут же бросился в атаку:

– Не стоило благодарить меня, граф, особенно если учесть, что ваше так называемое «приглашение» больше напоминало…

– Подождите, подождите! – запротестовал Хольг, укоризненно покачивая головой. – Позвольте мне сначала по праву хозяина угостить вас. Повара достопочтенного мастера Кайенна изрядно потрудились, чтобы порадовать ваш утонченный вкус, граф! Прошу покорнейше, – он кивнул в сторону стола.

Хранитель Печати перевел дыхание, стараясь обуздать душивший его гнев.

Именно этого и добивается проклятый торгаш – провоцирует, чтобы он вспылил, уподобился ему, растоптал свое достоинство. Нет уж, не дождется!

– Столь же покорнейше благодарю, – с наждачной вежливостью произнес он, – однако медики категорически запретили мне употреблять в пищу жареные и копченые блюда. Равно как и острые. То есть именно то, что я вижу на столе. А посему, как ни прискорбно, должен отказаться от угощения. Неприятно, конечно, но с врачами не поспоришь! Давайте сразу перейдем к делу. Тем более, если не ошибаюсь, в вашем… гм… приглашении было сказано: «большой радости эта встреча мне не доставит, впрочем, вам тоже».

– Разве я так написал?! – с притворным огорчением поднял брови Хольг. – Ай, как нехорошо, как неучтиво вышло! Простите меня, любезный граф!

– Сударь… – Шруберт осекся, сообразив, что он в порыве гнева употребил неуместное обращение. Так подобало называть эсквайра или рыцаря, в крайнем случае барона, но не графа! Ладно, сам виноват, мерзавец: издевается чуть ли не в открытую, так пусть не ждет соблюдения правил этикета… – Давайте постараемся по возможности сократить нашу встречу, и в самом деле весьма неприятную. Вы прислали мне недопустимо грубое, мало того – угрожающее письмо! Если вы думаете, что, истребив шайку жалких оборванцев, сдуру сунувшихся в вашу усадьбу, и став кумиром простонародья, вы получили право безнаказанно нарушать все нормы приличия, то я могу заверить: вы ошибаетесь! Надеюсь, вы понимаете, чем чреват ваш поступок – оскорбление человека, равного вам по титулу и к тому же занимающего одну из высших должностей в Империи?!

– Неужели вызовом на поединок? – со столь же притворным испугом спросил Хольг.

– Сударь, вам прекрасно известно, что Хранитель Печати не может быть дуэлянтом! – чуть не взорвался Шруберт. – Так ясно указано в одном из законов Норманна о статусе члена Тайного Совета…

– Значит, будет большой скандал? – скорбно вздохнул Хольг.

– И не только! Не забывайте, что именно гласит один из параграфов закона, упомянутого мною.

– О каком именно параграфе вы говорите, любезный граф?