Маргиналы в советском социуме. 1930-е — середина 1950-х годов

Это несколько подтолкнуло данную процедуру: в течение второй половины 1941 г. с учета комендатур в Новосибирской области было снято 2523 чел.[470]

Остальные каналы выхода из поселений (отправка на учебу, взятие нетрудоспособных родственниками на иждивение, выход замуж за «вольных граждан» и др.) оказались перекрытыми. Впервые за несколько лет после 1939 г. численность находившихся на учете «бк» в комендатурах Новосибирской обл. в течение второй половины 1941 г. (июль — декабрь) практически не изменилась — 170 862 чел. в июле 1941 г. и 170 047 чел. на 1 января 1942 г.[471]

На начальный период войны размещение и состав крестьянской ссылки в Сибири характеризовался следующими данными (на 1 октября 1941 г.): из 936 547 чел., находившихся в труд(спец)поселках страны, доля размещенных в Сибирском регионе была традиционно значительной; из них в Новосибирской обл. — 170 645 чел., в Красноярском крае — 48 308, в Омской обл. — 35 593, в Иркутской обл. — 28 165, в Читинской обл. — 23 152, в Якутской АССР — 3461, в Алтайском крае — 2815, в Бурят-Монгольской АССР — 1663 чел., т. е. в совокупности ⅓ всех ссыльных крестьян страны, при этом почти пятая часть приходилась на находившихся в комендатурах Новосибирской обл., включавшей на тот момент и территорию будущих Кемеровской и Томской областей. Половозрастной потенциал ссылки (соотношение групп мужчин, женщин и детей с подростками в возрасте до 16 лет) характеризовался следующими пропорциями. В целом в комендатурах страны находилось на тот момент 28,8 % мужчин, 30,4 % женщин и 40,8 % детей и подростков до 16 лет, в т. ч. в Новосибирской обл. — соответственно 26,3, 28,7 и 45 %, в Красноярском крае — 29,1, 30,1 и 39,8 %, в Омской обл. — 25,3, 30,6 и 44,1 %, в Иркутской обл. — 29,2, 30,2 и 40,6 %[472]

.

В 1942 г. динамику населения и состава «трудссылки» определяли два фактора — военные и трудовые мобилизации. Первые из них были связаны с политическим решением сталинского режима осуществить ограниченную мобилизацию мужчин призывного возраста из «спец-контингента» (заключенные и трудпоселенцы). Вторые вытекали из привычного и отработанного еще в 1930-е гг. механизма использования принудительного труда в качестве мобильных трудовых ресурсов для решения стратегических задач. Так, призыв трудпоселенцев в Красную армию осуществлялся в течение 1942 г. в массовом порядке в соответствии с двумя постановлениями ГКО № 1575сс от 11 апреля о призыве 35 тыс. чел. и № 2100 от 26 июля 1942 г. о призыве еще 15 тыс. чел., т. е. планом предусматривался призыв на военную службу 50 тыс. чел. из числа трудпоселенческой молодежи и отчасти средних возрастов (до 35 лет, годных к строевой службе в рядах армии), являвшихся на момент высылки детьми и подростками. Взрослые главы семей призыву в армию не подлежали. По данным ГУЛАГ на 1 ноября 1942 г., из «трудссылки» призвано было 60 747 чел. Из этого числа из регионов Сибири на военную службу военкоматы направили из Новосибирской обл. 10 084 чел., из Омской — 2380, из Иркутской — 2308, из Читинской обл. — 803, из Красноярского края — 3231, из Якутской АССР — 460, из Бурят-Монгольской АССР — 462, из Алтайского края — 182 чел. Всего из сибирских трудпоселков в армию было призвано около 20 тыс. чел., или треть от общего числа призванных[473]

. Призыв в армию этого контингента сопровождался изданием приказа НКВД № 002303 от 22 октября 1942 г. о снятии с учета «трудссылки» как самих призванных, так и прямых членов их семей (жена, дети)[474]. Это обстоятельство прямым образом сказалось на динамике населения трудпоселков в период войны, породив при этом на будущее и серьезную коллизию (родители мобилизованных в армию оставались на учете).