Мария-Антуанетта. Верховная жрица любви

Королеве был предоставлен полный комплект траурной одежды («манто из черной тафты, черные косынка и юбка, пара перчаток из черного шелка, две пары кожаных перчаток, две головные повязки из черной тафты, платья и туфли»), причем были даже разрешены примерки под бдительным оком охранников. Обзаведясь траурными одеждами, королева пожелала, чтобы с нее был написан портрет. Для этого привлекли польского художника Кухарского, который уже написал с нее портрет, правда, незаконченный, во дворце Тюильри.

Среди охранников королевы появляется человек по фамилии Тулан, которого она отныне называла не иначе как «верный». Этот человек претерпел странную метаморфозу — убежденный республиканец, участвовавший в штурме Тюильри, проникся глубоким состраданием к судьбе Марии-Антуанетты и решил помогать ей. Для начала он передал ей копию завещания короля, где, в частности, были такие строки:

«Я поручаю моих детей моей жене; я никогда не сомневался в ее материнской нежности к ним; я поручаю ей прежде всего воспитать из них хороших христиан и честных людей, убедить их рассматривать величия этого света (если им доведется испытать их) как блага опасные и тленные».

Далее он вернул королеве серебряный перстень-печатку, обручальное кольцо и прядь волос Людовика. Король вручил их в утро казни муниципальному чиновнику для передачи сыну и жене. Тот счел их носителями тайного кода, моментально конфисковал и поместил в опечатанный шкаф на первом этаже. Тулан взломал шкаф, выдал это за кражу и вручил предметы королеве.

Тотчас же возобновилась активная переписка с окружающим миром. Немедленно возник план побега королевы, который, при всей его авантюрности, представлялся не таким уж невозможным. Заключенных на постоянной основе обслуживали две супружеские пары, Тизон и Симон. Остальная охрана выполняла свои обязанности, сменяясь через каждые сорок восемь часов. Мария-Антуанетта направила Тулана к одному из своих верных сторонников, оставшемуся в Париже шевалье де Жарже, с запиской:

«Вы можете доверять сему человеку, каковой будет говорить с вами от моего имени и передаст вам сию записку. Его чувства мне известны: в течение пяти месяцев они не изменились».

Для подтверждения надежности этого человека Жарже потребовал устроить ему свидание с королевой. Это оказалось не так уж сложно: за небольшое вознаграждение служитель, который каждый вечер приходил зажигать фонари во дворе Тампля (хорошее освещение должно было предотвратить побег), согласился ссудить на время свою одежду и приспособления якобы для любопытного, желавшего посмотреть Тампль.

Планировалось устроить побег следующим образом. Шпионившая чета Тизон будет выведена из строя при помощи снотворного. Взрослые женщины переоденутся в костюмы муниципальных охранников и выйдут в час пересменки вместе с лояльно настроенным патрулем. Мадам Руаяль переоденут в сына фонарщика, который часто сопровождал своего отца. Короля-ребенка вывезут в тележке с грязным бельем. На трех неприметных экипажах беглецов доставят в Дьепп, откуда они отплывут в Англию. Некий Лепитр за большую взятку пообещал изготовить фальшивые паспорта.

Побег намечался на 8 марта, но не состоялся, похоже, ввиду отсутствия необходимых денежных средств. К тому же, почуяв неладное, власти ужесточили режим; вывести из Тампля четырех человек уже не представлялось возможным, а бежать одной королева отказалась. Но в ней проснулась былая энергия, и она была полна новых планов по обеспечению своего освобождения. Шевалье де Жарже, который давно с риском для жизни скрывался в Париже, решил наконец-то эмигрировать, и она дала ему два поручения.

Тут следует упомянуть, что, как только брат короля, граф Прованский, узнал о смерти Людовика ХVI, он немедленно признал своего племянника королем Франции, а себя назначил регентом при нем. Неизвестно, знала ли об этом Мария-Антуанетта, ибо подобные новости о деятельности королевского двора в изгнании распространялись в Париже подпольно. В любом случае она была вынуждена примириться с этим поступком деверя, воспользовавшись им, чтобы обременить его обязательствами в отношении себя. Де Жарже должен был передать графу Прованскому перстень-печатку, а графу д’Артуа — обручальное кольцо покойного Людовика. В прилагаемых письмах три женщины заверяли братьев короля в своей неизменной любви и привязанности.

Другое поручение шевалье было чисто личным.