Марксизм в эпоху III Интернационала. Часть первая. От Октябрьской революции до кризиса 1929 года. Выпуск первый

На фоне подобных утверждений весьма трудно представить себе, каким образом некоторым, пусть даже и весьма осведомленным, исследователям австромарксизма удается отыскать в рассуждениях Бауэра «подчеркивание неожиданности свержения капитализма и установления социализма и ожидание краха капитализма»[661]. Вся полемика Бауэра против Каутского по вопросу о «пути к власти» сводится к прямо противоположной аргументации, имеющей целью подчеркнуть тот факт, что процесс капиталистической концентрации не соответствует слепым механизмам, упрощающим подход к вопросу о структурной динамике и социальному расслоению капитализма. Эти процессы трансформации указывают, скорее, на качественно новые моменты – на новые элементы сознания (политическая ориентация), навыки («знание», наука) и организацию (техника), которые проникают в механизм развития и влекут за собой существенные осложнения и дисгармонию, нарушающие нормальное функционирование устаревшего автоматизма конкуренции. Прежде, на стадии «индивидуального капитализма», законы конкуренции действовали как «естественные силы, не поддающиеся контролю ни со стороны организации, ни со стороны самого государства». Теперь они проходят через «мозг людей»: любое социально-историческое явление (включая явления экономического характера) становится, таким образом, «сознательным актом организации»

[662]. «С фритредерством Манчестера[663]

покончено! – восклицает Бауэр, завершая свои рассуждения. – Любая экономическая организация стремится использовать государство в своих интересах и требует уже не просто защиты собственности, но прямого вмешательства в экономику». Государство в свою очередь также превращается «в организацию такого типа»[664].

При всем том, что в своей статье Бауэр акцентирует внимание почти исключительно на новых экономических функциях государства, он одновременно затрагивает и некоторые темы, ставшие центральными в дискуссии середины 20-х годов между германской и австрийской социал-демократией по вопросу об «организованном капитализме». Подчеркивание ведущей роли менеджеров (Wirtschaftsführer), новых взаимоотношений между крупными промышленными и финансовыми предприятиями и государством симптоматично для исследования, рвущего с некоторыми постулатами марксизма II Интернационала, и прежде всего с теми из них, которые представляют развитие капитализма как результат действия «анархического» механизма[665].

Здесь важно указать на политический результат полемики Бауэра с Каутским, непосредственно связанный с центральной темой предвоенного австромарксизма – отношением между интеллигенцией и социализмом. Содержание бауэровской критики можно понять лишь в контексте этой темы австромарксизма, характерной прежде всего для исследований Макса Адлера того времени. Действительно, вышедшая в 1910 году из-под пера Макса Адлера брошюра «Социализм и интеллигенция»[666]

в полную противоположность экономизму Каутского – который решал этот вопрос о научной интеллигенции, исходя из процесса ее пролетаризации, то есть в русле социологии количественного роста организации, – акцентировало внимание на специфике политической роли интеллигента как «носителя науки». Аналогичную направленность имело выступление Бауэра против пропагандистского постулирования так называемой конечной цели (Endziel) у Каутского. Ввиду сложности характера новой организационной структуры капиталистической экономики политика рабочего движения не могла более сводиться к простой агитации и популяризации «конечной цели» социализма, так как вопреки утверждениям самого Каутского не существовало более однородной пролетаризованной и обнищавшей массы, готовой устремиться к этой цели. Политика рабочего движения должна была прежде всего ответить на качественный скачок буржуазной власти подобным же скачком в своей организационной структуре при наиболее эффективном «культурном» переосмыслении методов своей теоретической деятельности. Сама «конечная цель» при этом должна была пройти через критический фильтр достаточно гибкого и открывающего широкое поле деятельности интеллектуального методологического переосмысления, так чтобы была переоценена специфическая роль интеллигенции с учетом тенденции к сближению «специализированных» участков общественного сознания.

Таков высший политический смысл проделанной Максом Адлером работы по восстановлению соответствия между марксизмом и философией – работы, которая отнюдь не исключает, а, наоборот, предполагает мысль о постоянном взаимообмене методами и результатами между общественными науками. Это касается и акцентирования Бауэром (акцентирования, обнаруживаемого также в послевоенные годы) революционного характера малых, текущих дел (revolutionäre Kleinarbeit):