Еще более подчеркивала свои позиции польская рабочая коммунистическая партия, в самом названии которой чувствовалось стремление «примирить название, недавно принятое русской партией, с традиционным выделением Розой Люксембург ведущей роли городского пролетариата»[948]
. Эта партия возникла в декабре 1918 года в результате слияния двух партий, отнюдь не тождественных большевизму. Это была, во-первых, Социал-демократия королевства Польского и Литвы, которая (особенно ее варшавское оппозиционное крыло), хотя и разделяла многие теоретические и организационные принципы Ленина, не признавала принципа национального самоопределения, находясь под сильным влиянием Розы Люксембург и Лео Иогихеса, гордилась тем, что она именно рабочая партия, и была не согласна с решением большевиками вопроса о земле. Во-вторых, это была польская социалистическая партия – левица, которая во многом была близка к левым меньшевикам, в частности в своем понимании перехода от демократической революции к социалистической и политики союзов. Первое из этих течений, которое сыграло определяющую роль в создании коммунистической партии Польши, приняло сторону большевиков в Циммервальдской левой, но не отказалось от собственной автономии даже тогда, когда после Февральской революции многие ее руководители, действовавшие в русской Польше, вошли в состав большевистской партии; характерно, что в период Брест-Литовского договора почта все польские коммунисты приняли сторону левой оппозиции[949] [950].Наряду с Социал-демократией королевства Польского и Литвы группа голландских «трибунистов», образовавших ядро Коммунистической партии Голландии, возникшей в ноябре 1918 года, была составной и определяющей частью Циммервальдской левой, а два ее главных представителя – Антон Паннекук и Генриетта Роланд-Гольст – даже издавали ее теоретический и политический журнал «Форботе» («Предвестник»). Может быть, никто более голландских революционеров (которые уже в 1909 году отделились от официальной социал-демократии своей страны) не был так близок к Ленину в годы войны: работы Гортера и Паннекука, несомненно, оказали некоторое влияние на резкую критику Лениным центризма Каутского, а также на его концепции империализма и мировой революции. Тем не менее, хотя это тогда еще и не проявилось, в позициях голландцев и Ленина имелись расхождения и даже явные разногласия: в частности, голландцы поддерживали контакты с анархо-синдикалистскими течениями в профсоюзном движении и испытали на себе их влияние, о чем свидетельствует восхваление ими революционной стихийности, постоянная недооценка роли партии, мифологизация недифференцированной «массы»[951]
.Довольно сложной по составу была и еще одна возникшая в 1918 году коммунистическая партия – венгерская. Решающую роль в ее создании сыграли так называемые «большевики», или «интернационалисты», то есть группа бывших военнопленных в России (Бела Кун, Самуэли, Рудянский). Их активность и организаторские способности оказались важным фактором в сплочении в партию представителей различных направлений. Левая оппозиция внутри венгерской социал-демократии, в предвоенный период находившаяся под большим влиянием такой сильной личности, как Эрвин Сабо, занимала, по крайней мере отчасти, анархо-синдикалистские позиции. И это отразилось как на ее интеллигентских кружках «революционных социалистов», которые приняли сторону Циммервальдской левой во время войны, так и на деятельности руководителей рабочих и солдатских Советов, для которых русская революция была
«славным примером „непосредственного действия“, руководимого активным меньшинством и осуществляемого под анархо-синдикалистскими лозунгами антимилитаризма, личной свободы и уничтожения авторитарного государства, а русские рабочие и солдатские Советы, которые впоследствии должны были бы быть распущены и заменены свободными ассоциациями производителей, представлялись синдикалистским орудием социальной революции»[952]
.В состав Коммунистической партии Венгрии вошла также необычная группа «социалистических инженеров» Дьюлы Хевеши, идеология которой являла собой странную смесь технократического позитивизма и революционного синдикализма. Наконец, в первом Центральном Комитете партии настойчиво заявляла о себе группа левых социал-демократов, некогда (в предвоенный период) партийных функционеров местного значения, таких, как Ваго, Санто и Рудаш.