Марксизм в эпоху III Интернационала. Часть первая. От Октябрьской революции до кризиса 1929 года. Выпуск первый

Последнее из упомянутых в документе от 24 января 1919 года течений американского рабочего движения – левое крыло Социалистической партии США, и особенно «течение, представляемое Дебсом и Лигой социалистической пропаганды», – безоговорочно встало на сторону Октябрьской революции. Сам Дебс, сидевший в тюрьме за свои пацифистские выступления и ставший символом для американского рабочего движения, в 1919 году заявил, что он «большевик с головы до ног и гордится этим»[978]

. В левом крыле Социалистической партии США осели представители более сложных идеологических течений: начиная от голландских левых марксистов (Гортер и Паннекук были активными сотрудниками журналов «Интернэшнл соушелист ревью» и «Нью ревью») и кончая революционным синдикализмом в его индустриалистском варианте, сторонниками Р. Люксембург, немецкими левыми радикалами и собственно большевистским направлением, возникшим в результате активной деятельности эмигрантов из России, Польши и Прибалтики. Общим, что объединяло эти многочисленные течения, были «действия масс», в которых американские социалисты усматривали возможность преодоления «парализующей движение альтернативы: или забастовки в промышленности, или благоразумная политика малых мер». В конечном итоге благодаря русской революции американским радикалам

всех направлений впервые за много лет представилась возможность выработать общую позицию. В то же время, как справедливо было замечено, «по мере того как Советская власть укреплялась и обретала притягательность, в американских левых силах возникала тенденция к механическому перенесению на американскую почву и почти формальному прочтению русского опыта»[979]

, что впоследствии тяжело отразилось на американском коммунистическом движении.

Во Франции обращение о создании III Интернационала было адресовано, в общем и вместе с тем в неожиданно ограничительном смысле (что свидетельствовало о весьма приблизительном знании обстановки в этой стране), «группам и организациям внутри французского социалистического и профсоюзного движения, которые солидарны с Лорио»[980]

. Действительно, Фернан Лорио с самого начала войны был одним из вдохновителей борьбы против «священного союза» и уже в мае 1917 года выступил за создание нового Интернационала и полный разрыв с «социал-патриотизмом», хотя никогда не был близок к принятию ленинского лозунга о революционном пораженчестве. Он был лидером незначительного революционного меньшинства СФИО и в феврале 1919 года принял участие в Бернской конференции (на которой был восстановлен II Интернационал) только для того, чтобы в полной изоляции разоблачить контрреволюционный характер этого Интернационала и заявить о необходимости безоговорочной солидарности с большевистской революцией. Но за столь общим упоминанием о его позициях виделась широкая панорама множества революционных направлений, которые находились в стадии формирования как раз в начале 1919 года. С момента основания СФИО в 1905 году левое крыло рабочего движения во Франции в отличие от Германии действовало главным образом вне рамок партии; его влияние особенно ощущалось в ВКТ. «Комитет за восстановление международных связей» (который был у истоков Циммервальдского движения) отразил следующую расстановку сил: наряду с Лорио решающую роль играли представители группы «Ви увриер» – наиболее значительного печатного органа революционного синдикализма – Росмер и Монат. Те же силы были представлены в «Комитете за присоединение к III Интернационалу», созданном в мае 1919 года, однако здесь к ним присоединилось более радикальное направление – анархо-коммунистическое, в лице Раймона Перикá, который в июне того же года основал коммунистическую партию, просуществовавшую, однако, недолго. Война изменила традиционную расстановку сил во французском рабочем движении: «священный союз» поддержки войны объединил многих социалистов, синдикалистов и анархистов, но другие социалисты, синдикалисты и анархисты бок о бок боролись против войны и за восстановление международной классовой солидарности. Большевизм, или то, что под ним не вполне отчетливо понималось, соединял в себе следующие положения, которых было достаточно, чтобы вызвать глубокую заинтересованность любого из трех течений и разрушить идеологические барьеры между ними: антипарламентаризм, диктатура пролетариата, интернационализм, враждебность к социалистической бюрократии, государство Советов. В течение 1919 года притягательность большевизма еще более возросла: на «Комитет за присоединение к III Интернационалу» ориентировались и пацифистско-революционные гуманисты из группы «Клартэ», и ассоциации бывших фронтовиков, и гедист Шарль Рапопорт с его ортодоксальным марксизмом, и мятежная интеллигенция типа Раймона Лефевра и Бориса Суварина. Сильное влияние русских эмигрантов-революционеров (и особенно Троцкого и Лозовского) на французское рабочее движение, которого, может быть, не испытала никакая другая страна Европы, несомненно, способствовала объединению[981].