Марксизм в эпоху III Интернационала. Часть первая. От Октябрьской революции до кризиса 1929 года. Выпуск второй

Жизненно важной для монополии проблемой является задача недопущения конкурентов на монополизированные рынки и возведения с этой целью барьеров, способных затруднить такое проникновение. Скупка патентов и лицензий, высокий минимальный начальный уровень капиталов, необходимых для новых предприятий, монополизированные сети сбыта, льготное финансирование, выплата более высокой – по сравнению со средней – заработной платы с целью «монополизировать» квалифицированных рабочих – таковы методы защиты от конкурентов, то есть нейтрализации уравнивающих тенденций конкуренции. Правда, экономическая мощь, которой под силу воздвигать и поддерживать подобные барьеры, сама должна воспроизводиться, а это удается только с помощью монополистической прибыли, которая обеспечивает финансовые средства, необходимые для борьбы с конкурентами. «Ни одна монополия не гарантирована раз и навсегда»[586]

, ибо условия воспроизводства монополистической власти таят в себе тенденцию к ее разрушению. И в самом деле, международная конкуренция может обостриться; ради устранения опасности монопольным ценам в собственной отрасли может понадобиться увеличение капиталовложений в новые и другие отрасли; научно-технический прогресс может сделать возможным производство заменяющей продукции при небольших затратах; интересы банковского капитала могут измениться и привести к сокращению финансирования защитных мероприятий монополии; могут непомерно повыситься «барьеры на пути ухода с рынка» в виде массы средств, инвестированных в постоянный капитал. Но даже при всем том, что ни одна монополия не гарантирована раз и навсегда, временное монопольное положение показывает все же, что при концентрации соответствующего экономического могущества можно в течение определенного времени ускользать от действия уравнивающих тенденций, присущих конкуренции.

В этом контексте вопрос о роли конкуренции снова приобретает важность для анализа капитализма. Конкуренция может пониматься как синоним осуществления экономических законов, как способ сбора воедино различных отдельных капиталов с целью выполнения ими функций совокупного капитала. Но конкуренция в то же самое время выступает и как сфера, в которой отдельные капиталы (или отдельные субъекты, действующие внутри общественной системы) могут – благодаря своему экономическому и политическому могуществу – ускользать от такой концентрации. Власть способна нейтрализовать экономические законы или по крайней мере противодействовать им. Гильфердинг прямо приходит к этому выводу в «Финансовом капитале», а затем повторяет и развивает его в выступлениях последующего периода. Так, по его словам, вместо слепого действия закона цен приходит соглашение между картелями, ибо эти последние будто бы «могут регулировать производство и всегда приспособлять предложение к спросу»[587]

.

С еще большей ясностью эта идея сформулирована в речи Гильфердинга, произнесенной на Кильском съезде социал-демократической партии в 1927 году и озаглавленной «Задачи социал-демократии в Германской республике». Там мы читаем, что растущая монополизация означает «не что иное, как то, что руководство предприятием является теперь уже не частным делом предпринимателя, а общественным делом». Гильфердинг подчеркивает:

«В этом отношении характернее всего, что мы находимся в настоящее время в том периоде капитализма, когда в главном преодолена эра свободной конкуренции и владычества слепых законов рынка; мы приходим теперь к капиталистической организации хозяйства, другими словами, приходим от свободной игры экономических сил к организованному хозяйству». Наконец, в речи делается вывод: «Итак, организованный капитализм означает в действительности максимальную замену капиталистического принципа свободной конкуренции социалистическим принципом планомерного производства. Это плановое, сознательно руководимое хозяйство делает в гораздо большей мере возможным сознательное воздействие общества, что не может быть не чем иным, кроме как воздействием единственно сознательной и располагающей силой принуждения общественной организации, то есть государства»[588].