Мартин Лютер. Человек, который заново открыл Бога и изменил мир

Лютер не знал, что принесет будущее – ни ему самому, ни Церкви, которую он любил и оплакивал. Но точно знал одно: то, что творится сейчас в Риме – ужас и позор. Да, испорченность и развращенность в мире сем неизбежны – но это уж ни в какие ворота не лезет! Как может Церковь упрямо отворачиваться от очевидной проблемы, которая явно нуждается в рассмотрении и решении? В декабре Лютер писал своему другу Венцесласу Линку: «Думаю, я смогу показать, что Рим нынче стал хуже турок»[150]. Для августинского монаха слова очень серьезные и жесткие: сказать, что центр западного христианства именем Христовым приносит верующим больше вреда, чем мусульманские войска, с боями рвущиеся на запад, – это не шутка. Но Лютер, как видно, наконец начал понимать, что на Рим надежды нет.

И был прав: ведь в то самое время, когда он писал это письмо, Римская Церковь уже приняла решение не отвечать на призыв Лютера к открытости и переменам, а вместо этого сделать все возможное, чтобы затушить разгорающийся скандал в зародыше. Все остальное неважно. Итак, как же привести к повиновению саксонского курфюрста? Подумав, папа нашел выход: потрясти перед носом у Фридриха, страстного любителя реликвий, чем-то таким, перед чем он не сможет устоять. Пусть забудет обо всем на свете в надежде заполучить уникальную, сказочную реликвию. Приманим его Золотой розой добродетели.

Золотая роза добродетели

Поскольку Ватикан в эту эпоху действовал прежде всего как политическая сила, не стоит удивляться, что ему случалось использовать священные и почитаемые предметы для воздействия на оппонентов – или, говоря попросту, для подкупа. Один из таких предметов, которыми Ватикан время от времени награждал особенно верных «друзей», именовался Золотой розой добродетели. В иерархии римского арсенала Золотая роза стояла чрезвычайно высоко: это была, можно сказать, королева всех «святых» побрякушек.

И поскольку в Риме решили непременно привлечь Фридриха Мудрого Саксонского на свою сторону (в нескольких вопросах: получить его поддержку при избрании нового императора, одобрение так называемого «турецкого налога» и – пожалуй, самое важное – добиться наконец, чтобы он выдал этого волка в монашеской шкуре, взбаламутившего весь христианский мир своими рассуждениями об индульгенциях!), решено было оказать этому верному сыну Церкви необычайную и чрезвычайно лестную милость. Папский нунций по имени Карл фон Мильтиц был отряжен для того, чтобы вручить Фридриху благоухающую святыню[151].

Письмо Фридриху от папы гласило:

Возлюбленный сын, на четырнадцатый день святого поста была освящена нами святейшая золотая роза. Ее помазали священным миром и окадили благоуханным ладаном с благословения папы. Ее привезет вам возлюбленнейший сын наш Карл фон Мильтиц, человек благородного происхождения и благородных манер. Эта роза – символ драгоценнейшей крови Спасителя нашего, которою все мы искуплены. Роза эта – цветок среди цветов, прекраснейшая, благоуханнейшая на земле. Итак, дорогой сын, пусть благоухание ее внидет во внутренности сердца Вашего Величества, дабы смогли вы исполнить то, что вышеупомянутый Карл фон Мильтиц вам передаст[152].

О том, встречался ли в истории более бесстыдный и «благоуханный» подкуп, мы судить не станем. Однако, по правде сказать, был это не столько подкуп, сколько морковка, подвешенная перед носом: розу Фридриху так и не отдали – лишь обещали отдать, имея в виду, что она перейдет к нему во владение, как только он придет в чувство и согласится сотрудничать. Сам Фридрих говорил: «Должно быть, Мильтиц не отдаст мне золотую розу, пока я не объявлю этого монаха вне закона как еретика»[153]. Тем временем драгоценный предмет покоился во дворце Фуггеров в Аугсбурге.