Mass Effect. Восхождение к звездам. История создания космооперы BioWare

В таинственных хребтах

В непрекращающейся снежной буре посреди вызывающих беспокойство гор перелет на Новерию в первом эпизоде вызывает настоящий лавкрафтовский ужас. Конечно, здесь также можно найти влияние фильма «Чужой», особенно в связи с тем, что ученые нашли яйцо царицы рахни. Однако параллель с «Чужим» и его сиквелами становится еще более очевидной в Mass Effect 3, когда нужно сжечь десятки яиц рахни в обстановке, которая неизбежно напоминает о франшизе, рожденной Ридли Скоттом.

В случае с Новерией ситуация напоминает несколько историй Лавкрафта, в частности «Цвет из иных миров», а также его повесть «Хребты безумия». В первой Лавкрафт очень хотел создать инопланетную форму жизни, далекую от антропоморфных клише того времени. Рассказ изначально был опубликован в журнале Amazing Stories Хьюго Гернсбека[146]

. Внеземной цвет в рассказе Лавкрафта, появившийся при падении метеорита, не соответствует ни одному известному оттенку цветового спектра. Он делает окружающие земли неплодородными и сводит с ума людей, живущих в этом районе, и иногда превращает животных в мерзкие создания. Хотя рахни, обнаруженные на Новерии, так не действуют, но царица также может сводить людей с ума, управляя ими с помощью некоей формы телепатии. Кроме того, она использует цвета для передачи своих идей, некоторые из которых она пытается описать, но их не способен вообразить обычный разум. Исследовательская станция, затерянная среди ледяных гор, напоминает «Хребты безумия» Лавкрафта, а также повесть «Кто идет?» Джона Вуда Кэмпбелла. Последняя вдохновила классический фильм 1951 года «Нечто из иного мира», а также не менее культовый «Нечто» Джона Карпентера, вышедший в 1982 году. Хотя фильм Карпентера снят не по истории Лавкрафта, множество элементов заставляют о ней вспомнить: инопланетное существо, пришедшее из космоса и обнаруженное учеными в леднике, принимает жуткие формы, не поддающиеся логике (подобно существам Лавкрафта в его рассказе «Затаившийся страх»). Таким образом, это довольно классический контекст ужаса для научной фантастики. Лавкрафт рассказывает такие истории в «Хребтах безумия», где плато, скрывающее самые темные тайны, называется Ленг (да, как убийца в Mass Effect 3). Здесь Великие Древние – инопланетяне, жившие на Земле за миллионы лет до появления человечества, – построили один из своих величайших городов. Самые отдаленные места, такие как плато Ленг или «Вершина 15» на Новерии, – это места, где секреты витают в воздухе, на что неоднократно указывает Лиара. Они способствуют возвращению древних ужасов, показывающих, насколько уязвимы люди.

Человеческий ужас

Одно из посланий Лавкрафта состоит в том, что человек – ничто, лишь крошечная пылинка в слишком огромной вселенной, чтобы ей было до него дело. Подобная философия автора называется космогонией[147] и встречается на протяжении всей трилогии. Жнецы воплощают эту ужасающую бесконечность, эту непостижимую для обычного разума вечность. С такой ужасной и категоричной речью посредством голограммы Властелин обращается к Шепард(у) на планете Вермайр. Но позже Властелин будет побежден этим человеком, к которому он проявлял презрение. С этого момента Жнецы будут больше интересоваться Шепард(ом) и, соответственно, человечеством. Возможно, этот интерес заходит слишком далеко, поскольку для его оправдания авторы заявили, что люди обладают более высоким генетическим разнообразием, чем другие расы. Другими словами, их ДНК особенная. Такой антропоцентризм не считается признаком хорошего вкуса, но вводит другие виды лавкрафтовского ужаса в Mass Effect 2.

Коллекционеры напоминают фольклорных монстров, о которых Лавкрафт говорит в ряде своих рассказов. Древние боги, или Ми-го – это существа, которые избегают людей и иногда выходят из тени, чтобы красть предметы или, что еще хуже, похищать людей, унося их по ту сторону Плутона и подключая мозг к машине. Коллекционеры обычно суются только в самые удаленные системы, облегчая себе грязную работу. Они похищают людей в колониях, парализуя их при помощи модифицированных насекомых. Их звук напоминает ужасающее жужжание, о котором говорит Лавкрафт. Затем жертвы транспортируются за ретранслятор Омега-4, из которого никто никогда не возвращался. Там они перерабатываются и превращаются в жидкость, содержащую их генетический материал, которая используется для питания отвратительной машины. Когда Шепард и его (ее) союзники обнаруживают на базе Коллекционеров ужасный «эмбрион» Человекожнеца[148]

, созданный из органического материала десятков тысяч жертв, они сталкиваются с величайшим нечестивым ужасом. Такой же ужас преследовал Лавкрафта, считавшего технологии и машины символами упадка человеческого разума. Жнец, которого строят Коллекционеры, олицетворяет собой ужасающий выход за пределы возможного и надругательство над плотью, потерю всякого духа и идентичности, смерть ради пищи машины апокалипсиса.

От сна к кошмару