Мата Хари. Пуля для обнаженной

Не оправдали надежд и танки, даже их новые модели, только что поступившие из Англии. Немцы откуда-то узнали, что на эти машины будут установлены орудия большего калибра, и приспособили свою тактику к этим изменениям. Немецкие солдаты уже не прятались от бронированных чудовищ за щитками своих орудий или за брустверами окопов. Они действовали прямо противоположным образом: старались подобраться поближе к танкам, чтобы попасть в «мертвую зону», куда не доставали пулеметы и снаряды танкистов, и оттуда закидывали танк гранатами, портили траки, лишали танк подвижности. В газетах писали об ошибках конструкторов, которые усилили огневую мощь бронированных машин, но не снабдили их хорошими средствами защиты.

Ричард ходил расстроенный, о чем-то то и дело разговаривал со своими друзьями по телефону. Когда Маргарет спросила, в чем дело, признался, что начальство, которое до этого только хвалило конструкторов, особо выделяя их группу, теперь выступило с упреками – примерно с теми же, какие высказывались в передовицах «Таймс».

А однажды – это случилось уже в конце апреля – инженер Вуд пришел домой как в воду опущенный. И вновь заботливая жена стала спрашивать, что случилось. Ричард вначале не хотел рассказывать, но не смог сдержать кипевшую в нем обиду и признался: приезжал высокий чин из министерства обороны, держал речь перед работниками Арсенала. Заявил, что, согласно полученным данным, немцы не просто так догадались об усилении огневой мощи британских танков. Пленные немецкие солдаты на допросах рассказали, что германская армия откуда-то получила точные данные о новых английских разработках. Эти рассказы пленных подтверждались сведениями из других источников. В общем, немцы имели в Англии своего шпиона, причем этот германский агент имел доступ к самым новым разработкам. Отсюда у военного руководства сложилось мнение, что кто-то из сотрудников Арсенала перешел на сторону врага. Возможен и другой вариант: сам сотрудник чист, но рядом с ним имеется близкий человек, друг или родственник, который узнает от болтуна секретные сведения и передает их врагу. Чтобы исключить подобного рода утечки, руководство изменит порядок работы с секретными документами. Теперь сотрудникам будет строго запрещено уносить домой какие-либо чертежи и наброски. Также запрещается работать над проектами дома и рассказывать родным о том, над чем в данное время работает Арсенал. Кроме того, контрразведка будет проверять всех сотрудников, а также их родных и близких, стремясь отыскать предателя. Контрразведчикам теперь выделят специальное помещение в Арсенале, где они будут находиться постоянно. Сотрудников Арсенала просят активно помогать агентам МИ-6, рассказывать им о людях, которые внушают подозрение и нуждаются в проверке.

– Это все ужасно, просто ужасно! – говорил инженер Вуд, расхаживая по комнате. – Речь идет о том, что мне предлагают шпионить за моими друзьями, подозревать их! Подозревать тебя! И нас всех будут постоянно проверять! У меня такое ощущение, словно я запачкался в какой-то грязи. Я уж не говорю о том, как это все мешает работе. Ты же знаешь, что я привык работать дома. Как теперь быть, просто ума не приложу!

– Я думаю, милый, что тебе не стоит так сильно возмущаться новыми правилами, – ответила Маргарет. – Руководство правильно делает, что стремится усилить режим секретности. Оно оберегает результаты вашего труда. Ведь все ваши разработки имеют значение, только если они появляются неожиданно для противника, верно? А что касается того, что контрразведка будет проверять тебя и твоих близких, то есть меня, то здесь тоже нет ничего страшного. Ведь нам нечего скрывать, нечего бояться, верно?

Как всегда, ей удалось успокоить своего возлюбленного. Он махнул рукой на новый секретный режим, на подозрения руководства и принялся расспрашивать Маргарет о том, как она себя чувствует, нет ли у нее каких-либо особенных ощущений, или болей, или предчувствий: инженер Вуд не оставлял надежду в ближайшее время стать отцом.

Маргарет успокаивала, а между тем ее неотвязно преследовало ощущение надвигающейся грозной опасности. Она еще не совсем ясно сознавала, откуда будет исходить эта опасность и почему она обещает быть такой грозной, просто чувствовала, что что-то в ее жизни необратимо изменилось.