Мата Хари. Пуля для обнаженной

И только ночью, когда Ричард заснул, а она, как часто делала, ушла в гостиную, закурила и села поразмышлять, поняла, что ее так встревожило. Контрразведка подбиралась к ней с двух сторон! Правда, в театре сотрудники МИ-6 в последний месяц не появлялись. Но это не означало, что они совсем потеряли интерес к сеньоре Лопес. Она уже успела узнать бульдожью хватку секретных служб. Если уж они кого-то взяли на заметку, то уже не выпустят. И если раньше они могли проверять ее сколько угодно – ее документы были в порядке, «легенда» безупречна, – то теперь положение изменилось. Ей словно бы зашли в тыл, окружили со всех сторон. Достаточно кому-то в МИ-6 сопоставить данные из двух списков – иностранцев, прибывших в Англию в последние полгода, и тех же иностранцев, близко знакомых с сотрудниками Арсенала, – как они обнаружат некую испанку, чья фамилия значится в обоих списках. Остальное – дело техники. Достаточно будет послать запрос английскому резиденту в Мадриде, чтобы тот проверил биографию некой сеньоры Лопес, как выяснится, что никакой такой сеньоры никогда не существовало. Точнее, существовала (а может, и существует сейчас) женщина с таким именем и фамилией, но она уж точно не имеет отношения к другой женщине, проживающей на окраине Лондона в одной квартире с конструктором Ричардом Вудом. Ее разоблачение – вопрос нескольких недель, если не дней.

Что же делать? Первый порыв был – немедленно бежать. Скрыться! Она все еще помнила свой расстрел, страх, что жил в глубине сознания. А потом – боль и чувство беспомощности, чувство зависимости от другого человека… Нет, она не хочет переживать все это вновь!

Но куда бежать? Назад, в Испанию? К Антуану? Она представила себе доктора Моро (какая же у него сейчас фамилия, совсем забыла): медлительного, неумелого, боящегося всего нового… Нет, после милого Ричарда такой муж покажется ей совсем не подарком. И потом – что она будет делать в Мадриде? Ее испанские танцы там никому не нужны. Да и вообще, из рассказов Родригеса она поняла, что в Испании артисты получают крайне мало.

Да что там говорить, что считать! Ей следует честно признаться себе самой: снова отведав рискованной шпионской жизни, она не сможет вновь вести пресное, обыденное существование. Она это и тогда понимала, в Париже, а сейчас знала совершенно точно. Ей нужны опасности, нужен дух приключения. Так, и только так!

Значит, она остается? Да. Но при этом будет наготове. И как только почувствует опасность, как только услышит шаги участников облавы – сразу уйдет «за флажки». Куда? Куда-нибудь, где жизнь горяча, где есть дух борьбы. Этот вопрос надо обдумать – куда. Но только не в скучную Испанию, к скучному Антуану Моро (какая же все-таки у него сейчас фамилия?).

…Маргарет словно в воду глядела со своими ночными размышлениями. На следующий день, приехав в театр, она обнаружила в своей артистической уборной двух хмурых джентльменов, которые сидели, развалившись, – один в ее кресле, другой на диване. Впрочем, при ее появлении оба поднялись и представились. Как и следовало ожидать, они оказались сотрудниками МИ-6. Имен она не запомнила – к чему? Они заявили, что им необходимо задать сеньоре Лопес ряд вопросов. Не хочет ли она проехать с ними? Там будет удобнее…

Нет, заявила она. Она честная женщина, ей нечего скрывать, и она готова ответить на любые вопросы. Но у нее завтра концерт, и им необходимо репетировать. Она может уделить господам контрразведчикам час – и ни одной минуты больше. И разговаривать они будут здесь. Если их это не устраивает, пусть приглашают ее официально.

Нет, это ни к чему, заявил один из гостей (по всей видимости, главный в этой паре). Здесь так здесь.

Его напарник достал блокнот, самопишущее перо, а главный стал задавать вопросы. Как полное имя сеньоры Лопес? Как звали ее родителей? Чем они занимались? Есть ли у нее братья и сестры? Где она жила в Испании, где училась? Ну, и так далее, по всей биографии. Причем вопросы то и дело повторялись, но уже в другом виде. Маргарет был известен этот прием, направленный на то, чтобы сбить допрашиваемого и, если он лжет, выявить эту ложь. Но она хорошо помнила свою «легенду» и ни разу не сбилась.

Дальше пошли вопросы более серьезные: когда она приехала в Англию, почему, зачем, где живет, на каких условиях заключен с ней контракт… Один вопрос был особенно важен: есть ли у нее в Англии близкий друг. На этот вопрос она не могла ответить правду, никак не могла. Имя Ричарда Вуда не должно было прозвучать в этой комнате. И она, простодушно похлопав глазами, объявила, что близких друзей у нее нет; разве что музыкант Поль Шмидт, который очень ей помогает в работе, поддерживает ее. Было ясно, что после такого ответа эта парочка отправится к Полю и будет допрашивать его, в каких отношениях он находится с госпожой Лопес. Однако тут опасаться было нечего: пианист, скорее всего, честно ответит, что отношения у них чисто дружеские, и он иногда помогает сеньоре Лопес в работе. То есть ровно то самое, что сказала она сама.