Меч и ятаган

Оставленный Гиньяром помощник спал на коврике у постели графини. Кристиан разбудил его и прошептал:

– Идите домой!

Помощник увидел Бертрана и сразу понял, что тут явно нечисто. Кристиан сунул ему золотой флорин, ожидая, что деньги, как всегда, произведут на того магическое действие, но на этот раз не сработало.

– Что вы делаете, сир? – подозрительно спросил помощник. – Я не могу уйти. Доктор прикажет отлупить меня палками…

Уже через несколько минут, благодаря вмешательству Бертрана, помощник сидел в углу за шкафом на массивном стуле, крепко связанный по рукам и ногам, с кляпом во рту и с искаженным от ужаса лицом.

Бертран ухмыльнулся и вытер скальпель, которым нарезал полоски ткани, чтобы связать помощника, а потом прошептал, поднеся лезвие прямо к вытаращенным глазам несчастного:

– Будешь мешать – печень тебе вырежу!

Бертран тихо прошел по дому, собрав все необходимое, а Кристиан подготовил инструменты, наточил их об аммонит, вытер начисто и промыл скипидаром. Подготовил смесь из мандрагоры, белладонны, опиума и бренди. Прикоснувшись к ней кончиком языка, он ощутил резкий вкус и покалывание. Как измерить силу действия наркотических веществ, Кристиан не знал – такие смеси использовались крайне редко. Ему оставалось надеяться, что смесь получится достаточно сильной, чтобы Симона оставалась без сознания, но не умерла. Он не знал, сможет ли осуществить задуманное, если она начнет сопротивляться.

Кристиан присел на край кровати, приподнял голову матери с подушки, поднеся чашку к ее губам. Симона заворочалась и поморщилась от резкого запаха.

– Вот, матушка, выпей, – сказал он.

Симона кивнула, сделала глоток и скривилась. Кристиан быстро наклонил чашку, чтобы аккуратно заставить ее сделать еще один большой глоток, пока она не начала сопротивляться.

– Не хочу бренди, – замотала она головой. – Зачем мне это пить?

– Эту смесь назначил доктор Гиньяр.

– А где его помощник? – спросила графиня, которой не было видно связанного мужчину, скрытого от ее глаз балдахином.

– Приболел, матушка. Ему пришлось уехать. Он попросил меня посидеть с тобой.

– Хорошо, – успокоилась она и послушно допила содержимое чашки, а Кристиан почувствовал себя ужасно оттого, что обманывает мать, предавая ее доверие. – А что еще в этой смеси? Вкус неописуемо ужасный!

– Лекарство, матушка. Допивай до конца как можно быстрее, и все закончится. Ты спокойно уснешь.

Симона допила и откинулась на подушку. Прошло десять минут, пятнадцать… Казалось, она заснула. Кристиан чувствовал ее дыхание своей щекой. Симона дышала ровно и спокойно. В комнату вошел Бертран со стопкой чистого белья и тазиком воды. Поставив таз рядом с постелью, он начал зажигать свечи и лампы, но тут Симона вдруг открыла глаза, обвела комнату затуманенным взглядом, заметила Бертрана, расставленные по всей комнате свечи и лампы, и прошептала:

– Зачем? Что… Язык меня не… Кристиан… Голова…

Она снова закрыла глаза и глубоко вдохнула. Через десять минут Кристиан решил, что можно начинать. Они приставили к двери тяжелый стул. Ив был дома, и его присутствие им было не нужно.

Кристиан привязал ее к кровати кожаными ремнями, затянув их очень нежно, чтобы они не натерли руки и ноги. Обернул палочку тряпицей и вставил ей между зубами, проверив положение языка, а потом крепко привязал к голове, чтобы она не выплюнула. В комнате было прохладно, но от напряжения с Кристиана градом лил пот. Он прокрутил в голове каждый шаг, каждое движение, чтобы сделать все быстро. Малейшее промедление может стоить матери жизни. Если будет возиться, если будет сомневаться, она умрет. Он прошептал Бертрану нужные инструкции, тот покрыл стол тканью и аккуратно разложил на нем иглы и кетгут, скальпели, щипцы и зонды. Зубцы пилы поблескивали в свете свечей. Кристиан взял в руки скальпель.

– У тебя рука дрожит, – заметил Бертран, и его слова громко прозвучали в комнате.

Кристиан согласно кивнул. Ни в Меце, ни на операциях в Париже он никогда не испытывал ничего подобного. Прикрыв глаза, он попытался успокоить нервы. Он представил себе, какие вены, артерии и мышцы надо будет перерезать. Залог успеха – скорость. Кристиан взглянул на мать. Ее лицо было безмятежно, глаза закрыты. Кристиан глубоко вдохнул и принялся за работу.

Первый разрез получился глубоким, прямым и уверенным. Симона тут же проснулась. Глаза выпучились и расширились. Челюстные мышцы напряглись, она отчаянно кусала деревяшку. Тело напряглось и выгнулось. Бертран склонился над ней и прижал ее к постели своим весом, чтобы она перестала сопротивляться. Раздались сдавленные стоны, и Кристиан едва не отказался от своей затеи, но взял себя в руки.

Скорость, думал он. Скорость. Лезвие скальпеля быстро работало с ее плотью.

Слава Богу, как и во время прижигания, Симона потеряла сознание и перестала сопротивляться.