Меч и ятаган

Кристиану не удалось достаточно быстро перевязать бедренную артерию. Шов соскользнул, кровь толчками выливалась из сосуда, и ему было никак не остановить кровотечение. Его лицо и одежду заливала горячая красная жидкость. Он понимал, что на самом деле кровопотеря не так велика, но ее вообще не следовало допускать. Отругав себя за неуклюжесть, он вытер глаза. Бертрана стошнило в углу. Помощник Гиньяра изо всех сил пытался вырваться, с ужасом глядя на происходящее, но его крики заглушались кляпом.

За окном прокукарекал петух. Начало светать.

Лигатура занимала куда больше времени, чем прижигание, но Кристиан был непоколебим.

Через три минуты тридцать секунд после начала ампутации он взял в руки пилу.

Граф Арно де Врис несся во весь опор из далекого Эсдена, загоняя одну лошадь за другой. В Абвиле он выменял еще одну, следующую купил в Пуа, а третью украл в Бове, стремительно приближаясь к Парижу. Гонец, которого послали с печальными новостями о графине, смог передать послание в Эсден только через десять дней. Лишь одна вещь на свете могла заставить Арно покинуть королевскую службу, и граф молился, чтобы не опоздать и застать супругу в живых. Ему удалось выехать из Эсдена ночью во время грозы, дороги размыло, путь предстоял нелегкий, но граф проделал его удивительно быстро. Вся дорога заняла у него два дня, две ночи и восемь лошадей, и за все это время он останавливался, только чтобы сменить лошадей.

На рассвете, проехав Сен-Дени, он наконец увидел городские стены. У ворот его остановил стражник.

– Ворота откроются через полчаса! – воскликнул он, преграждая графу путь, но Арно ударил его в висок рукоятью меча, открыл ворота и въехал в город.

В дом он прибыл одновременно с Гиньяром. Доктор, даже не поздоровавшись, объяснил графу, что произошло с Симоной, и они побежали наверх по лестнице.

– С радостью сообщаю вам, что состояние вашей супруги улучшилось. Она была на волоске от смерти, но вчера ей стало значительно лучше. Опасность пока не миновала, но…

Арно дернул дверную ручку, но дверь не поддавалась. Не понимая, что происходит, Гиньяр крикнул помощнику, чтобы тот немедленно открыл. Но спустя минуту ему открыл Бертран.

Граф и доктор вошли в комнату и замерли на месте. Увиденное настолько выходило за рамки всего мыслимого, что они даже не сразу поняли, что произошло. Пол был покрыт окровавленной материей и простынями. Уже отмытые от крови инструменты были аккуратно разложены на столе. Ногу Кристиан почтительно завернул в ткань и положил рядом с кроватью, чтобы потом закопать. Раскрасневшийся помощник Гиньяра, связанный по рукам и ногам, с кляпом во рту, бился на стуле, пытаясь освободиться.

Кристиан сидел на кровати. Подняв взгляд на отца, он встал. Его глаза покраснели, лицо осунулось от усталости. Сглотнув, он тихо произнес:

– Я ампутировал ей ногу, отец.

– Идиот! – заорал Гиньяр, бросаясь к постели больной и щупая ее пульс. – Она уже пошла на поправку! Как ты мог?!

– Ее ждала скорая смерть, – парировал Кристиан. – Я в этом не сомневаюсь. С ноги опухоль распространилась бы на…

– Ты сделал это самовольно? – произнес Арно, до которого медленно начало доходить, что здесь произошло. – Ты сделал это без одобрения докторов? Ты сделал это, не имея ни лицензии, ни права… Это так? Да как ты посмел?!

Он подошел к Кристиану и влепил ему такую пощечину, что тот упал. Охваченный горем, граф встал на колени у постели Симоны. Он гладил ее по волосам. Гиньяр подошел к постели больной с другой стороны и откинул простыни. Увидев укороченную конечность, культю, и плотно наложенную, пропитанную кровью повязку, Арно впал в отчаяние:

– Как ты посмел?! Как ты посмел?! Во имя Христа, я должен убить тебя так же, как ты попытался убить ее! Как ты посмел ставить на ней свои эксперименты?! Она моя жена!

– А еще она – моя мать! – воскликнул Кристиан, поднимаясь на ноги и вытирая кровь с уголков рта. – Она не умерла! Она хорошо перенесла ампутацию!

– Боюсь, не так уж и хорошо, – перебил его Гиньяр, прикрывая графиню простыней. – Пульс слабый! Боль лишила ее остатков сил! Все наши труды пошли прахом! Я не могу продолжать лечить ее, граф! Совершенно ясно, что я должен передать ее в руки этому…

– Я не разрешаю вам покидать замок! – прогремел Арно.

– Он прав, отец! Отпустите его, я сам позабочусь о матушке! – упрямо продолжил Кристиан.

– Христа ради, ни в коем случае! Сир, – повернулся к Гиньяру Арно, – приказываю вам! Если потребуется королевский указ, то вы получите его до конца дня. Не отходите от нее!

– Она в тяжелом состоянии, сир. Все, над чем мы работали… – развел руками Гиньяр. – Сейчас остается лишь уповать на волю Божью и Его милость.

– Тогда вы останетесь здесь и будете инструментом в руках Божьих! Мой сын больше не станет мешать вам.

– Боюсь, уже слишком поздно, – вздохнул Гиньяр. – Однако будь по-вашему: я сделаю все, что в моих силах.