Меч мертвых

— Я броню тебе принесла, батюшка… — Крапива трясущимися пальцами развязывала заплечный мешок. — Счастливую твою… принесла…

Замятня Тужирич с его гриднями появились из леса, когда Волдырь и Страхиня, стуча зубами в воде, дорубали последние корни. Заметив их вдалеке, Искра начал было прикидывать, сколько времени они будут одолевать последнюю версту через топь: проводников у них быть не должно, а вряд ли они сами так хорошо знают все безопасные тропы, да и следы свои походники прятали как умели… Однако погоня двигалась гораздо быстрей, чем должна была бы. Искра присмотрелся и скоро понял, в чем дело. С Замятничами шли четверо из шести разбойников, утекших с каменной гривы. И не было похоже, чтобы шли они по принуждению. Когда Искра об этом сказал, Волдырь начал сипло браниться и еще яростней застучал топором.

Скоро стало совсем ясно, что высвободить корабль и уйти на нем протокой, оставив Замятничей бессильно махать вслед кулаками, не получится. Преследователи выберутся на берег раньше, чем удастся вытолкнуть лодью на чистую воду. И тогда-то Замятня сделает то, что с самого начала хотела сделать семерка разбойников. Пойдет прямо к протоке и оседлает узкую горловину. Два десятка воинов по берегам устья на локоть шире самого корабля!.. Будь у Харальда полный корабль гребцов, он проскочил бы, шутя. Да… Если бы…

Нельзя было пускать Замятничей на прибрежную гриву. Нельзя.

На волю из озера вел всего один путь. И всего один путь был у тех, кто желал бы эту отдушину запереть. Против семерых татей лесных достало одной Крапивы с ее беспощадным мечом. Гридни боярские сами кого угодно могли распластать, не задумываясь.

Те из походников, кто хоть мало смыслил в воинском деле, поняли: на гриве надо ставить заслон.

Всем понятно было и то, что ушедшие в заслон останутся на верную смерть.

А те, кто попытает счастья на корабле, будут смотреть, как они погибают один за другим, покупая им время…

Крапива склонилась, быстро поцеловала отца:

— Прости, батюшка…

— Нет, — сказал Искра. — Не пойдешь в поле. — И властно добавил: — А грести кого Харальд посадит, кроме тебя? Милаву с Куделькой?..

Крапива озиралась, чувствуя его правоту, но не желая ей покориться. Харальд нахмурился:

— Мне случалось сражаться, и не стану хвастать, будто всегда я брал верх. Но не скажут про меня, будто я бегством спасался…

— А кто бегством спасается? — натягивая на мокрое тело рубаху, удивился одноглазый варяг. — Ты к правилу девок поставишь?.. Я последнего глаза не пожалею взглянуть, как они лодью управятся выводить…

Харальд оглянулся на заваленный мертвецами корабль, на трех женщин, оставшихся у него под началом… И закусил губы до крови.

Один Волдырь ни с кем не спорил. Стоял на корме и целовал свою Милаву, целовал без конца, зная, что другого раза не будет.

— Лютомир ко мне… приходил… — поведал Сувор дочери. Он говорил медленно, делая промежутки между словами, чтобы перевести дух. — Сказывал… убили его… И Твердята приходил, боярин Пенек… Был бы жив, сватов заслал бы ко мне…

Силы кончились, Сувор сказанного не довершил. Только улыбнулся.

Крапива поднялась с колен, протянула Искре кольчугу:

— Надень… Ну как убережет тебя… суженый…

Страхиня молча спустился на плотик. Он на Кудельку не оглянулся. И ничего ей не сказал. Крапива посмотрела ему в спину и тут только подумала, что ведь варяг-то нашел ее батюшку, чего она так боялась. Нашел. Но не стал спрашивать, сколько на небе звезд…

Разбойники готовили свои плоты основательно: собрали пловучий лес со всего берега и часть связали, скрепили, часть не успели. Труды их не пропали впустую. Пятерым защитникам гривы как раз хватило и времени, и плавника, чтобы устроить завал. Замятничи к нему подошли с немалой опаской, и было чего опасаться. Из-за поднятых на дыбы плотов их приветили стрелами.

Луки были у всех, стрелы с корабля позаимствовали тоже в достатке, целыми тулами, сколько возмогли унести. Одна беда: уязвить матерого гридня, вздевшего броню и шлем и поднявшего на руку щит, не так-то легко. Воин не боится посвиста стрел, он умеет подставить им щит, да притом повернуть его так, чтобы наконечник боле скользил, чем порол. Только одного Замятнича, споткнувшегося на тропе и при этом раскрывшегося, сбил меткий ижор. А вот четверым разбойникам, что надумали переметнуться к блудному боярину, повезло меньше. Им тоже некуда было деться с узкой тропы, и двое, не успевшие спрятаться за чужими щитами, погибли самыми первыми, дергаясь и жутко крича под ударами стрел. Гридни через них переступили и понемногу двинулись дальше. Перебежчиков было не жалко. Они свое дело сделали — провели через болото. А в предстоявшей рукопашной от них всяко толку было бы немного…