Мельбурн – Москва

Глава двадцатая

Прошло больше месяца, прежде, чем Дуцис связался со мной по скайпу.

– Вы, конечно, слышали об убийстве Анны Григоренко, – полувопросительно сказал он.

В принципе, я с полным правом мог изобразить недоумение и ответить что-нибудь вроде «Ну и что, при чем тут это?» – прежде имя Анны Григоренко при мне лишь однажды промелькнуло в его разговоре с Гюлей да и то разговор шел на английском языке, – но мне захотелось блеснуть своей сообразительностью.

– Как я понял, именно эта Григоренко наколола нас с третьей флешкой?

Дуцис тяжело вздохнул.

– Ну, значит, мне нет нужды вам объяснять, – устало проговорил он, – думаю, эта хитрая бестия сообразила, что флешка каким-то образом связана с подтасовкой на выборах – мне в ее присутствии пришлось перекинуться по телефону кое с кем парой слов – по-английски, но она поняла.

– Естественно, она ведь преподавала английский.

– Да, я как-то этого не учел, моя вина. Конечно, она и понятия не имела, о чем идет речь, но ведь в России вокруг выборов все так и кипит! Жадная дура – отказалась отдать флешку за обговоренную цену, раскричалась, что сама найдет покупателя, если я не заплачу больше. Наверняка повертела этой флешкой у кого-то перед носом, заявила, что у нее есть электронное доказательство подтасовки, потребовала денег. Дальше можно лишь предполагать – или ее убрали, или это действительно было ограбление. Но мне вчера поступила информация, что всю электронику из дома Григоренко, включая компьютер и носители, забрали в ФСБ и отправили на проверку именно туда, где занимаются разработкой пси-генераторов. Там ничего интересного не нашли, хотя возможно, они просто не знали, что искать. Однако, если ее действительно прикончил тот подросток, то флешку он мог унести вместе с награбленным – слабое, конечно, но предположение. Попробуйте, может, вам удастся как-то проникнуть к нему в дом и взглянуть на его вещи.

– А что, я произвожу впечатление взломщика-медвежатника?

– Нет, что вы, я имел в виду легально проникнуть – поговорить, например, с его матерью, притвориться сочувствующим, попросить разрешения просмотреть его вещи. Могу организовать вам удостоверение корреспондента немецкой газеты, если нужно. Просить кого-то другого бессмысленно, кроме вас эту флешку никто не найдет.

– Хорошо, я попробую.

Под видом блогера я попробовал проникнуть к матери Артура Гаспаряна, но безрезультатно. Однако эту мою попытку ни в коем случае нельзя счесть неудачной – в итоге я познакомился с Наташей Ворониной.

В тот день, когда Наташа принесла мне третью флешку, я отвез ее домой, вернулся к себе и немедленно засел за работу. К утру расшифровка была закончена. В Париже в этот час стояла глубокая ночь, но, тем не менее, я немедленно позвонил Гюле по мобильному. На звонок она не ответила, но уже минут через пятнадцать заверещал мой скайп. На экран выплыло ее изображение – небрежно разбросанные по плечам волосы, у горла кружево дорогого пеньюара. У меня почему-то мелькнула игривая мысль – одна она сейчас или с любовником?

– Алеша? В чем дело?

– Привет, разбудил? – весело спросил я. – Извини, хотел порадовать – работа закончена. Кажется, результат именно тот, какого ты ждала.

– Погоди, – ее сонное лицо оживилось, – ты хочешь сказать, что получил третий носитель?

– Именно. Тебе еще нужна эта информация для твоих дел, или уже поздно? Присылать?

Сон Гюли сняло, как рукой, она в восторге захлопала в ладоши.

– Совсем не поздно, как раз самое время! Ты гений, Алеша, с этой информацией мне достаточно будет и дня, присылай немедленно!

– Объем очень большой, даже при архивировании, электронная почта зависнет. Выложу материал на сайте, сейчас напишу адрес, а ты минут через десять зайди по нему и скачай. Только у меня появилось дополнительное условие.

Лицо Гюли на экране слегка исказилось – возможно, конечно, из-за неполадок в веб-камере или помех в Сети, – однако недовольство в ее голосе было совершенно недвусмысленным.

– Какое условие? Мы с тобой, кажется, обо всем договорились.

– У меня есть все доказательства, что Артур Гаспарян, которого обвиняют в убийстве Григоренко, невиновен, я даже могу предполагать, кто убийца. Гаспаряна должны немедленно освободить и дать ему возможность выехать из России.

– Позволь, какое нам с тобой до этого дело? Пусть они сами между собой разбираются.

– Можешь заплатить мне половину от оговоренного, только пять процентов, но это требование обязательно к выполнению.

– Почему? Зачем тебе это?

– Повторяю: такого мое условие.

– Алеша, – сказала Гюля тоном, каким уговаривают маленького ребенка принять горькое лекарство, – пойми, подобное условие, никак не вписывается в мои собственные требования. Им нужно кого-то обвинить, и они его обвинят, но вряд ли дадут большой срок – этот мальчик, кажется, несовершеннолетний.

Мое отраженное веб-камерой лицо в уголке экрана стало упрямым.