Мельбурн – Москва

– Спасибо, Гюля. Планов особых нет, если кто-то выручит посидеть с Игорем, то придем.

Выручила нас Машина старшая сестра Катя, приехавшая в Москву на пару-другую дней, чтобы пробежаться по магазинам. Услышав о приглашении на банкет, она безапелляционно заявила:

– Надо пойти, как к начальству не пойти? А ты, Марья, что из себя сделала? Ужас что! Да твой мужик от тебя скоро по бабам бегать начнет!

Катя работала инспектором по делам несовершеннолетних, была рослой, в плечах могучей, басовитой и обычно не стеснялась в выражениях. Маша от ее слов вспыхнула и обиженно пискнула:

– Катя, ну как тебе не стыдно!

– А что стыдного – жизнь она и есть жизнь. Бери-ка у мужа бабки, сажай его за дитем смотреть, и пошли по бутикам подбирать тебе прикид.

Маша обиженно вздернула подбородок и выпятила нижнюю губу.

– У меня все есть, не собираюсь я ничего покупать!

Ахнув, Катя всплеснула руками.

– Алексей, что ты с моей сестрой сделал? Когда ж это было, чтобы молодой бабе не хотелось новых шмоток себе купить?

Я поежился и глубоко посочувствовал несовершеннолетним подростками, которыми занималась моя грозная свояченица. Моя жена тут же бросилась на мою защиту:

– Да причем тут Алеша, у меня, правда, все есть!

В доказательство своих слов она полезла в гардероб и вытащила костюм, в котором в мае ходила в Триумф Палас. Катя оглядела костюм и поморщилась.

– Марья у тебя вкуса абсолютно нет и никогда не было, сколько с тебя за это дерьмо содрали? Короче, я сама тебя одену. У меня тут, кстати, одна наша тамбовская в салоне работает, я с ней созвонюсь – отведу тебя к ней, а то перед праздниками в парикмахерскую не пробьешься.

Надо отдать справедливость моей энергичной родственнице – вкус у нее действительно был. Я не считал, во сколько нашему семейному бюджету обошелся поход по бутикам и салонам, но двадцать девятого, когда Маша переоделась и вышла из ванной, даже Игорек замер от восхищения.

В длинном облегающем платье, подчеркивающем ее тонкую талию и женственный изгиб бедер, с разлетающимися по плечам искусно подстриженными локонами, она сразу выпрямилась, ее хорошенькое личико с атласной от природы кожей светилось юностью, чуть подведенные глаза загадочно сияли.

– Хотю к маме! – завопил Игорек и вихрем понесся к Маше с явным намерением вскарабкаться к ней на руки, но строгая тетушка перехватила его на полпути.

– Попробуй только маме платье испачкать! Мама с папой идут в гости, а ты – на горшок и в кровать, быстро! – строгим басом велела она, и Игорь, даже не пикнув, послушно поплелся в туалет.

«Особо близких» коллег у Ишханова оказалось довольно много, все дамы были ухожены и прекрасно одеты, но мне казалось, что лучше моей Маши на банкете никого нет. В полутемном зале играла тихая музыка, гости начали подниматься из-за стола, чтобы потанцевать. Грациозно склонившись перед моей женой и попросив моего разрешения, Ишханов увел Машу. Они медленно кружили по залу, а я, всегда неповоротливый в танце, сидел за столом и следил за ее легкой юбкой – то развевающейся при поворотах, то изящно облегающей ноги.

Когда они вернулись, Эльшан присел рядом с нами на покинутый кем-то из танцующих стул и сказал:

– Я тут все Машу уговаривал, пока мы танцевали, говорю: хватит дома сидеть, у нас в Госдуме работать некому.

Разумеется, это была шутка, но Маша вспыхнула.

– Да я же говорю, что я ничего не могу, – возразила она, – я же учитель математики, а не референт какой-нибудь.

– Ну и что? Нам нужны молодые, энергичные, грамотные. Что ты, референтом не сможешь быть? Ну, подучишься немного. У вас в районе прекрасный ведомственный детский сад.

– Нет, я до трех лет Игорька в детский сад не отдам, – в ее глазах появился знакомый мне упрямый блеск.

Ишханов не стал спорить.

– Нет, так нет, дело хозяйское, – согласился он, – но в чем проблемы? Можно работать не весь день, чередоваться с Алексеем – он человек свободного режима. Нужно, ребята, нужно уже что-то решать с работой! До трех лет сыну меньше года осталось, неужели, Маша, ты в школу собираешься вернуться? Сколько, кстати, ты проработала после университета, если не секрет?

– Год, наверное. Нет, чуть больше, потом ушла в декрет.

– По скрытой статистике из всех проработавших больше пяти лет учителей нет ни одного психически нормального. Алексей, а ты что скажешь?

Взглянув на возбужденное танцами, праздничной атмосферой и легким вином лицо жены, я пожал плечами:

– Это уж Маше самой решать.

Если честно, я полагал, что все это пустая застольная болтовня, но к моему удивлению после Нового года Маша уволилась из школы и оформилась на работу к Ишханову. В первые три дня она бегала с документами, на четвертый, наконец, приступила к работе и, вернувшись домой, в крайнем возбуждении начала рассказывать: