Мелодия для саксофона

Он оказался довольно далеко от въезда в посёлок. Стоял себе на чётной стороне за зелёной калиткой и не слишком высоким забором. Через него Мирослава увидела, что окна в небольшом двухэтажном доме все до одного занавешены голубыми занавесками.

«Неужели хозяйка до сих пор спит?» — недоумевала Мирослава.

Солнце тем временем приближалось к зениту.

То, что собаки в доме нет, Волгина поняла сразу.

Перед домом располагался небольшой цветник, с одной стороны дома виднелись грядки с томатами, перцем, зеленью и некоторыми другими овощами. С другой стороны — жёлтые бока солнцу подставляли привольно развалившиеся на земле тыквы. За домом, по-видимому, был сад. Из-за забора трудно было рассмотреть, что за деревья там росли.

— Гражданочка, что это вы тут высматриваете? — раздался за её спиной сердитый женский голос.

Мирослава быстро обернулась.

Перед ней стояла рослая женщина средних лет в тёмной юбке и светло-серой льняной кофте с закатанными рукавами. На голове у неё был платок, завязанный точь-в-точь так, как у Солохи в старом советском фильме по повести Гоголя «Вечера на хуторе близ Диканьки».

Мирослава улыбнулась как можно приветливее и ответила:

— Мне нужна Софья Михайловна Пушкарская. Я специально к ней из города приехала.

— И за какой же такой надобностью вы к ней пожаловали? — не отступала сердитая Солоха.

— Об этом я скажу только самой Софье Михайловне.

Женщина недовольно покачала головой.

Внезапно раздался мужской голос:

— Римульчик! Ты никак шпионку отловила?

Из соседнего забора выкатился мужичок невысокого роста с бородкой, с быстрыми карими глазами и в старой спецназовской форме.

— Тебе бы, Рамир, только шуточки отпускать да анекдоты травить. Между прочим, сегодня твоя очередь дежурить, а ты дома прохлаждаешься!

Не обращая внимания на осыпавшую его упрёками Солоху, мужчина представился:

— Рамир Муратов, майор в отставке, — и протянул руку.

— Очень приятно, Мирослава Волгина, — детектив крепко пожала протянутую мужчиной руку.

— Наш человек, — одобрил он и, обращаясь к Солохе, проговорил: — Чего ты тут раскудахталась, Сергеевна, точно из-под твоей задницы только что тёплое яйцо вытащили?

— Нахал! — обругала его женщина.

По-прежнему игнорируя Солоху, мужчина представил её:

— Это Римма Сергеевна Страусова. Любит она везде совать своей длинный нос, — и резко поменял тему: — Вы к Софье Михайловне по делу или в гости?

— Да как вам сказать, — сделала вид Мирослава, что задумалась, — наверное, и то и другое. Я к ней на городскую квартиру вчера заезжала. А там только Фёдор!

— Зять — это святое, — кивнул Муратов.

— Ну, и зачем ты это сейчас ляпнул? — напустилась на него Солоха, оказавшаяся Риммой Сергеевной Страусовой.

— Что ляпнул? — не понял Муратов.

— Про святость зятя!

— Э, женщина, — махнул на неё рукой Рамир, — тебе не понять.

— Где уж мне понимать твои побасёнки, — обиделась женщина.

— Вы зайдите к нам, — пригласил Муратов, — моя жена как раз лепёшки допекает, будем пить чай.

— Спасибо, но мне бы Пушкарскую…

— Так нет её! — Муратов развёл руками.

— Как это нет? — забеспокоилась Волгина.

— Что за шум, а драки нет? — спросила вышедшая из дома напротив женщина лет семидесяти.

— А! Баба Маша! — обрадовалась Солоха, — вот, рассуди! Вот она, — Страусова указала на Мирославу, — ломится к Пушкарской, я её останавливаю, а тут подлетает Рамир, и нет бы расспросить, кто и откуда, документы потребовать, он её зовёт к себе чай с лепёшками пить.

— Цыц! Тебе бы только склоку на ровном месте устроить, — прикрикнула баба Маша на Страусову, — а Ратмир прав, гостеприимство — это наипервейший обычай россиян.

— Это он русский?! — всплеснула руками Страусова.

Баба Маша тукнула легонько соседку по носу и сказала:

— Уши прочисть, Римка, я сказала — россиян.

— Ей надо не уши, а мозги прочищать! — рассерженно добавил Муратов.

— Ты тоже, Ратмирушко, помолчи, — ласково проговорила баба Маша, взяла Мирославу за руку и повела к себе.

— Софья Михайловна сегодня с утра уехала на ярмарку, там сегодня выставка новых саженцев. К обеду обещала вернуться. А пока посидите у меня.

Муратов и Страусова в полном недоумении смотрели им вслед.

А потом Рамир сказал Римме:

— Ну что, с носом осталась? — и даже показал ей нос.

— А сам-то, — не осталась в долгу Страусова, — вот теперь сам свои лепёшки ешь.

— И съем! Мне больше достанется.

— Вот язва, — пожаловался он жене, усаживаясь за стол.

— Кто?

— Да Римка Страусова!

— Тут ты абсолютно прав, — согласилась жена, ставя перед ним лепёшки и горячий только что заваренный чай, — но ты не связывайся с ней. Нечего на неё нервы тратить.

— Должен же ей кто-то укорот давать! — не согласился Муратов.

— Э! Таким, как она, всё как с гуся вода.

Внутренне соглашаясь с женой, Муратов сокрушённо пощёлкал языком. Ему было всё-таки обидно, что баба Маша у него из-под носа увела гостью, с которой он мог бы всласть поговорить. Новые люди появляются в посёлке редко. А тут была такая возможность! К сожалению, упущенная.

А баба Маша тем временем уже усаживала гостью пить чай с вареньем и ватрушками на веранде.

— Вы, значит, из города приехали, Софью Михайловну разыскиваете?