Мемуары Дьявола

– А! Да вы сами-то ничем не лучше! Такой же полоумный! Не говорите мне больше ничего! – Раздосадованный кучер повернулся к Луицци спиной.

– Одну минутку, эй, ты, плут! – остановил его Луицци. – Не забудь, что мне нужно оказаться завтра в Тайи раньше, чем там кто-нибудь продерет глаза.

– Об этом и речи нет, – согласился кучер, – все будет в ажуре.

И действительно, еще до рассвета барон, который вечером рухнул на постель, даже не подумав раздеться, услышал, как в его берлину запрягают лошадей; он поднялся, заплатил по счету и немедленно отправился в путь.

Встреча с господами, что ужинали с ним накануне, напомнила барону одно высказывание Сатаны: «Ты видел алчность в самом низком ее проявлении; не хочешь ли увидеть ее и в другом обществе?» Он даже подумал на мгновение, что вроде бы случайная встреча с тремя соискателями выгодной партии – не что иное, возможно, как воля Дьявола, но решил, что ему следует самостоятельно извлечь урок из этого события, не прибегая к откровениям лукавого.

Вот в таких благих размышлениях пребывал Луицци, когда подъехал к закрытой наглухо решетке ворот парка Тайи, из-за которой уже издалека слышался истеричный грозный лай двух или трех собак. Сначала барон подумал, что именно его появление заставило страшных зверюг проявить бдительность, но затем справа и слева от решетки разглядел две неясные тени, слонявшиеся туда-сюда вдоль ограды. Луицци нельзя было назвать трусом, однако встреча с двумя злоумышленниками в столь ранний час, а также неистовая ярость псов внушили ему естественный страх, и он торопливо затряс решетку. Раздался звон колокольчика, и тут же две тени бегом бросились к барону. Луицци ничего не оставалось, кроме как прислониться спиной к воротам, достать миниатюрный кинжал, спрятанный в рукоятке трости, и молиться Богу или Дьяволу, но в эту минуту он узнал господ Фурнишона и Маркуана. Промокшие и продрогшие, они представляли из себя самое жалкое зрелище: лица их окоченели и посинели от рассветного холодка, а волосы растрепались и намокли от росы. Пока Луицци ошарашенно рассматривал их, не зная, что и подумать, господин Маркуан гневно прокричал:

– Звоните! Звоните сколько угодно! Сам Сатана и то вам не откроет!

– Тысяча чертей! – вторил ему приказчик в бешенстве, которое явно должно было его слегка согревать. – Мы подняли такой адский трезвон – и все напрасно! И если бы не эти шелудивые псы, то, клянусь честью, я бы взял эту стену приступом!

– Так что, господа, неужели ворота на запоре с тех пор, как вы сюда прискакали? – Луицци еле сдерживался от распиравшего его все больше и больше хохота. – Что же вы не вернулись в гостиницу?

– Каким образом, черт вас раздери? – взорвался клерк. – Я приезжаю сюда, и кучер быстренько сгружает мои чемоданы, проворчав напоследок: «Позвоните понастойчивей, вам откроют». После чего я отсчитал ему некоторую сумму, что продолжалось довольно долго, поскольку пальцы мои совершенно замерзли, и тут приезжает вот этот господин на своем жутком тарантасе. Он оказался даже еще проворнее, чем я, – заплатил пройдохе кучеру авансом. Не успев меня разглядеть, он уже спрыгнул на землю и закричал: «Разгрузите мою карету! Ах, господин Маркуан, вы не хитрее меня! Вам не удастся первым представиться господину Риго!» Ну, и так далее и еще тысяча подобных глупостей.

– Неужели? – фыркнул приказчик.

– А! Конечно, глупостей, если не сказать хуже. Представьте, господин барон, он вообразил, что я приехал сюда для того, чтобы… Но оставим это. Так вот, пока мы тут препирались, его таратайка с грохотом укатила, и господин приказчик, точно так же, как и я, остается перед этой проклятой решеткой. Я звоню раз… Два. Три! Тишина. Звоню, звоню опять… Ничего! И наконец, протрезвонив добрый час, мы поняли, что нас разыграли, проводив к необитаемому замку.

– Или обитаемому только зубастыми псами. – Тут Луицци уже не смог удержаться от смеха.

– И в результате мы вынуждены оставаться здесь. А вдруг кто-нибудь позарится на наш багаж? А унести его мы не в силах…

– Гром и молния! – зашелся от ярости приказчик. – Пусть меня повесят, если я не обломаю свою трость об спину мерзавца, который нас сюда завлек!

– О! Я ему устрою самосуд, – поклялся также клерк, – я ему покажу, как шутить с порядочными людьми!

– Эй, а в чем, собственно, дело? – подошел Малыш Пьер. – Вы просили проводить вас к замку Тайи, к господину Риго, и вот вы здесь.

– Этого не может быть, нам бы открыли. Мы едва не разнесли этот проклятый звонок в клочья!

– Который? – буркнул кучер.

– Черт тебя возьми! Вот этот, какой же еще? – И господин Фурнишон с бешенством дернул за цепочку, так что трезвон разнесся по всей округе, а собаки за оградой чуть не захлебнулись от справедливого гнева.

– Так это не тот звонок, – спокойно проронил кучер, – усадьба находится в доброй четверти лье, на другом конце парка, и оттуда ничегошеньки не слышно; вот что могло бы вас устроить.

И тогда Малыш Пьер нажал на небольшую кнопку, спрятанную в выбитой на приличной высоте нише.