Мемуары непрожитой жизни

Мой сын не любит читать. В принципе, книги ему интересны, но только когда я читаю ему вслух. Он с увлечением слушал первые три книги про Гарри Поттера, которые я прочла ему во время отпуска. После этого у него сформировалось четкое представление о дружбе, такое, какое описано в книгах Джоан Роулинг. Он начал искать себе друга, но не очень удачно. У меня сложилось впечатление, что сегодняшние дети – одиночки, и не умеют дружить, как дружили мы в детстве, делясь потаенными секретами и создавая коалиции против недругов. Сидя в интернете, ребенок в реальной жизни становится одиноким.

Но зато мой сын умеет смеяться так неприлично громко и заливисто, как я никогда не могла себе позволить в детстве. Сегодня он смотрел обучающую программу по английскому языку на одном из детских каналов. Программа, в принципе, нужная и полезная, но главные игрушечные герои немного подкачали. Ведущие передачи, оранжевый червяк и синий кот, мало того что окрашены в неестественные цвета, но еще и одного размера. «У них червяк размером с кота?» – спросила я сына. Он буквально несколько секунд переваривал это сообщение, а потом запрокинул голову и захохотал, дрыгая от восторга ногами. Я даже позавидовала белой завистью такому беззаботному веселью.

Пусть он мало читает, но, по крайней мере, у него есть возможность смеяться от души – хотя бы дома.

Новое слово – педофилия

Наша коммунальная квартира располагалась на третьем этаже дореволюционного особняка, принадлежавшего помещику Лядову. Наш дом – это целая усадьба: он состоял из трех корпусов, которые, соединяясь, образовывали два проходных двора с арками. Как мне рассказывали, помещик Лядов был коннозаводчиком, а на месте Театра юных зрителей имени Брянцева (который находился неподалеку) до революции был ипподром, где проводились скачки. Наш корпус, выходящий окнами на Обводный канал, был красивым пятиэтажным зданием с лепниной на фасаде – в нем когда-то жил с сам помещик, остальные корпуса, низенькие двухэтажные здания – бывшие лядовские конюшни. В нашей с мамой комнате были ажурные белые рисунки на потолке, а в комнате тети Лизы Морозовой – изразцовая печь. Длинный узкий коридор нашей коммуналки когда-то использовался только для перемещения прислуги, а для хозяина дома и его гостей использовали другие двери, которые потом замуровали в стенах комнат.

Как во всяком порядочном дореволюционном доме, у нас было две лестницы – черная и парадная. На парадной лестнице располагалось много квартир, и на каждой лестничной площадке двери во все стороны. Но парадная лестница была страшная: там собирались пьяницы и пили пиво, а еще там все время было темно, потому что кто-то выворачивал все лампочки. Приходя из школы, я пользовалась черным ходом. Кроме выхода из нашей коммуналки, в нем была расположена еще одна дверь, ведущая в маленькую отдельную однокомнатную квартиру, бывший уголок экономки помещика. В этой маленькой квартирке жила немолодая тетя Клава со своим мужем. Жители нашей квартиры дружили с тетей Клавой: у нее была дача, с которой она привозила фрукты и овощи и угощала соседей.

В тот день я, как обычно, возвращалась из школы домой по черной лестнице. Дверь наша закрывалась только изнутри на большой железный крюк, и для того, чтобы войти в квартиру, нужно было стучать снаружи – если кто-нибудь слышал стук, дверь открывали. Меня должна была ждать бабка Нина, но, как оказалось, она нечаянно заснула в своей комнате, а на кухне не было никого, кто мог бы открыть мне. Я долго стучала, и на мой стук открылась дверь соседней квартиры. Выглянул пожилой муж тети Клавы, посетовал, что мне долго не открывают, и пригласил попробовать вкусные сливы из собственного сада. Сливы действительно были очень вкусные, и я, с разрешения хозяина, набрала их себе полные карманы, поблагодарила и решила идти домой с парадного хода, но муж тети Клавы решил меня задержать. Задерживал он очень странно: схватил обеими руками аккурат в тех местах, где расположена грудь у взрослых женщин, потом развернул меня к себе лицом, вытащил свой сморщенный член и сказал: «Давай переменимся?». Я побежала к двери, рывком сняла дверную цепочку, выскочила на лестницу и кубарем скатилась вниз.

Не могу сказать, что я очень испугалась, но, поднимаясь по парадной лестнице, я с подозрением поглядывала на двери всех прочих квартир. На втором этаже я вытащила из кармана сливу, надкусила ее, и вдруг мне стало противно. И я вытряхнула из кармана все сливы прямо на бетонный пол лестничной площадки.

Электрический звонок парадного входа, к счастью, бабкой Ниной был услышан. Она, хоть и была спросонья, но сразу заметила, что я пришла молчаливая и нахохлившаяся. Нехотя отвечая на расспросы, я рассказала ей всю нелицеприятную историю. Что тут началось! Бабка Нина пришла в ярость и сначала стучала кулаками в злосчастную запертую соседскую дверь, осыпая соседа всяческими ругательствами. Потом вызвала милицию.