Меня зовут - Кожа

Сено хорошо тем, что из него ничего не стоит соорудить все, что захочешь: пещеру, дом, крепость... Я выбрал на

этот раз пещеру с узким отверстием, через которое я мог слышать и видеть все, что происходило во дворе.

— Миллат!— обрадованно воскликнула бабушка.— Здорова ли ты?

Ответа мамы я не расслышал.

Потом они с бабушкой заговорили о старом тренож-нике, который когда-то ставился под котел для варки пищи,

когда разводили огонь. Мама сердилась, что ржавая бесполезная вещь валяется посреди двора, а бабушка

доказывала, что этот треножник приносит счастье: он был единственной вещью, оставшейся еще от покойного

отца бабушки, и притом очень ценной: нигде во всем районе не сыскать такого треножника.

— Если это такая ценность, нужно отвезти его в музей, на выставку,— сказала мама.

— Я видела треножник, который стоит в музее,— возразила бабушка,— ничуть не лучше нашего, только что ржавчину с него счистили...

Они еще о чем-то поговорили, но я из своей пещеры никак не мог разобрать слов.

Я вспомнил какую-то сказку про разбойника, который подслушал из пещеры разговор двух богатых купцов. Вот

глупость-то! Если я ничего не слышу из соломенной пещеры, выход которой можно поворачивать в любую сторону

по моему желанию, как. можно услышать что-нибудь из каменной пещеры? Или купцы орали, как зрители на стадионе во время футбола?!

Вдруг голос мамы стал громче, и я услышал:

— ...Если бы вы были с ним построже, этого не случилось бы...

Я отшвырнул в сторону травяные стены пещеры и свесил голову вниз.

— Директор написал мне специальное письмо,— говорила мама.

У меня даже во рту пересохло — так испортилось мое настроение.

— Ну, уж и побаловаться мальчишке нельзя,— вступилась бабушка.— Столько шума... Можно подумать, что он поджигает дома или грабит людей...

— Не удивлюсь, если и до этого дойдет... Г де это видано, чтобы ученик на уроке сшибал учителя с ног!

— Они же сами велели принести лягушку,— не соглашалась бабушка.— И не один Кожа, все ребята ходили па

пруд за лягушками. А теперь всю вину на него взвалили.

Честное слово, у меня слезы навернулись на глаза. Милая, славная бабушка, как ты за меня заступаешься! Ты-то веришь, что Кожа хороший человек!

— Да, но никому не пришло в голову положить лягушку в сумку учительницы...

— А он ее туда клал? Может быть, эта косолапая тварь сама туда прыгнула?

И, не давая маме возразить, бабушка начала вдруг вспоминать о дяде Сабирбеке, который в детстве был первым 34забиякой во всей округе.

— Кожа хоть хорошо учится!— кричала бабушка.— А Сабирбек в его возрасте стукнул муллу палкой по голове и

убежал... А потом? Когда он вырос, когда он женился, когда пошли дети? Был ли другой такой примерный

семьянин и честный труженик, как Сабирбек?..

— Значит, нам нужно ждать, пока Кожа женится?— Мама не выдержала и засмеялась.

— Не знаю, не знаю!— не унималась бабушка,— Знаю только, что в детстве все баловники, на то они и дети, а не

взрослые.

— Теперь мне все понятно!— Мамин голос зазвенел от возмущения.— Мальчик наслушается таких речей и

начинает ходить на голове! Немудрено, тут и взрослый бы не устоял...

В разговор вмешался мужской голос: — Здравствуйте! Как здоровье? Как дорога? От удивления и ужаса я чуть

не шлепнулся на землю прямо с крыши. Конечно, это был Ахметов — наш директор школы.

— Спасибо,— ответила мама,— не жалуюсь на здоровье. А как вы себя чувствуете, как поживает ваша матушка?

Мне почему-то казалось, что, как только Ахметов увидит маму, он сразу же начнет громко проклинать ее

беспутного сына и рассказывать самым мрачным тоном о его похождениях.

Вместо этого директор добродушно заметил:

— Человека, приехавшего с джайляу, отличишь из далека... Вы чудесно загорели. Я бы сказал — и помолодели...

Говорят, в этом году особенно хорошо на джайляу — немного дождей было...

— Да, год удачный,— подтвердила мама.

Мне даже немного обидно стало. Так быстро она остыла после горячего разговора обо мне.

— Я тоже собирался на джайляу,— рассказывал директор.— Хотел отдохнуть недельку, попить кумыс. Но все

дела, дела: то ремонт в школе, то методические конференции... Кстати, вы получили мое письмо?

— Да. Вот поэтому и приехала так спешно. Что мой негодник опять натворил?

— Не спрашивайте,— вздохнул Ахметов,— трудный возраст. Надзору мало.

Характер у парня невыдержанный.

Да тут еще эта дружба с Султаном. Очень дурное влияние...

— Я еще летом этого опасалась,— ответила мама.— Сразу же попросила его: прекрати дружбу с этим

лоботрясом... В один прекрасный день они появились у нас на джайляу — в каком, вы думаете, виде?.. Оседлали

одну лошадь двумя седлами...

Против моего ожидания, Ахметова это сообщение только рассмешило.

Вдруг голоса стали глуше и тише. Очевидно, беседующие отошли куда-то в

сторону. До ушей моих донеслось

только снова повторенное имя Султана.

Странный народ взрослые! Ну хорошо, Султан и в

самом деле сорвиголова и нечестный человек. Но к лягушке-то он не имеет никакого отношения!

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ,

Наверно, самая грустная в книге.

Как мне теперь показаться на глаза маме? Я лежал, а сене до самых сумерек.

Что делать? Было ясно, что мама