Мэри Вентура и «Девятое королевство»

В конце концов заключенным удалось вытащить из стропил тяжелое бревно и пробить им глиняную стену. Они тут же бросились к фонтану во дворе, но, как только первый из них добрался до воды, японцы открыли по людям огонь, они смеялись и топтали несчастных ногами. Я сидела у прохода и, не выдержав, опрометью побежала в женский туалет, встала на коленки перед унитазом, и меня вырвало тортом и мороженым.

Вечером, когда я легла спать и закрыла глаза, в моем мозгу тут же всплыла картина из жизни военнопленных: люди со стоном пробивали в стене брешь, а их убивали у струящегося фонтана. И сколько я ни думала о Супермене перед сном, сколько ни призывала его, воин в сверкающем одеянии не прилетал, чтобы покарать в священном гневе желтолицых убийц, прокравшихся в мой сон. Утром я проснулась в мокрых от пота простынях.

В субботу было ужасно холодно, от серого неба исходила угроза снегопада. Днем я возвращалась домой из магазина, сжимая в варежках окоченевшие пальцы, и тогда-то увидела детей, игравших в китайские пятнашки перед домом Полы Браун. Пола прервала игру и окинула меня холодным взглядом.

– Нам нужен еще один человек, – сказала она. – Будешь играть? – И она стукнула меня по лодыжке.

Безрезультатно побегав некоторое время, я наконец осалила Шелдона Фейна, наклонившегося, чтобы застегнуть боты на меховой подкладке. Из-за ранней оттепели снег на улице растаял, и на мостовой скрипел песок, насыпанный снегоуборочной машиной. Перед домом Полы блестело черное масляное пятно, оставленное чьим-то автомобилем.

Мы носились по улице, отбегая на бурые открытые лужайки, когда приближался водивший. Джимми, выйдя из своего дома, какое-то время наблюдал за игрой, а потом присоединился к нам. Каждый раз, когда ему выпадало водить, он старался поймать именно Полу в ее небесно-голубом комбинезоне, а она визжала и смотрела на него широко раскрытыми, водянистыми глазами. Один раз, когда Джимми подбежал, чтобы осалить ее, она не посмотрела под ноги и поскользнулась на масляном пятне. Мы все замерли, когда она упала на бок и застыла, как в игре «Море волнуется». Все молчали, и некоторое время только гул самолетов слышался в небе над заливом. Тусклый зеленоватый свет уходящего дня опускался холодными, неумолимыми оконными ставнями.

Комбинезон Полы промок и с одной стороны был испачкан черным маслом. Варежки из ангоры стали похожи на шерсть черной кошки. Пола медленно села и обвела нас глазами, словно кого-то выискивая. Вдруг ее взгляд остановился на мне.

– Это ты, – сказала она уверенно, – ты толкнула меня.

На минуту повисло молчание, и тут ко мне повернулся Джимми Лейн.

– Да, это ты, – проговорил он с насмешкой. – Ты толкнула.

Шелдон, Пола, Джимми и все остальные смотрели на меня, и в глазах у них светилась странная радость.

– Это ты! Ты толкнула ее, – повторяли они.

И даже после моего крика: «Я ее не толкала!» – они стеной двинулись в мою сторону, скандируя: «Это ты, да, это ты, мы все видели!» В их лицах не было пощады, и я засомневалась, точно ли Джимми толкнул Полу или она сама упала. Я не была уверена. Я ни в чем не была уверена.

Я пошла прочь от них, пошла домой, решив идти спокойно – не бежать, но тут почувствовала, как крепкий снежок ударил меня в левое плечо. Потом еще и еще. Я прибавила шаг и завернула за угол. Впереди меня ждал мой темно-коричневый дом с черепичной крышей, а внутри – мама и дядя Фрэнк, приехавший в отпуск. И тогда в этот холодный сырой вечер я пустилась бежать к ярко светящимся окнам, к моему дому.

Дядя Фрэнк встретил меня в дверях.

– Как поживает мой любимый пехотинец? – спросил он и подбросил меня так высоко, что я задела головой потолок. В его голосе было столько любви, что она затопила обидные крики, все еще эхом отдававшиеся у меня в ушах.

– Прекрасно, – солгала я, и он стал учить меня приемам джиу-джитсу, пока мама не позвала нас ужинать.

На белую льняную скатерть поставили свечи, и отблески огня нежно играли на столовом серебре и бокалах. В темноте за окном нашей столовой я видела отражение другой комнаты, где люди смеялись и разговаривали под уютной охраной света, объединенные его несокрушимым блеском.

Неожиданно позвонили в дверь, и мама встала, чтобы узнать, кто это. Из прихожей до меня донесся громкий, отчетливый голос Дэвида Стерлинга. От открытой двери тянуло холодом, но они с мамой говорили в прихожей, и внутрь мужчина не зашел. Когда мама вернулась, лицо ее было печальным.

– Почему ты ничего мне не сказала? – спросила она. – Почему не сказала, что толкнула Полу в грязь и она испортила свой новый комбинезон?

Большой кусок шоколадного пудинга застрял у меня в горле. Я с трудом протолкнула его молоком. И только потом произнесла:

– Я этого не делала.

Эти слова высыпались из меня твердыми сухими семенами, пустыми и неубедительными, и тогда я повторила еще раз:

– Не делала я этого. Это все Джимми Лейн.